Есть совпадение - Эмма Лорд Страница 14

Третье – когда мама спросила, заправила ли я постель и убрала ли свою комнату, я ответил «да», хотя на полу там лежит больше одежды, чем позволяет площадь ковра, и было бы чудом найти в этом хаосе кровать, не говоря уже о том, чтобы ее заправить.

Честно говоря, у меня было не так много свободного времени. На прошлой неделе были выпускные, плюс Конни собирала вещи для крупной поездки в Европу с кузенами, а Лео готовился к работе на кухне в лагере «Эвергрин», и я была более чем немного занята, ведя новую супер крутую двойную жизнь: в качестве Эбби, которая не врет родителям, и Эбби – заядлой лгуньи. Мы планировали встретиться, чтобы посмотреть кино или что-то в этом роде, прежде чем все разъедемся, но, видимо, это как-то забылось.

Последние машины начинают заезжать на паром, так что пассажиры вынуждены подняться на борт или остаться на берегу. Папа обнимает меня первым.

– Береги себя, – говорит он. – Если медведь попытается тебя съесть, ударь его по носу.

Мама ругает его.

– На этом острове нет медведей. – Под моим взглядом она вздыхает и признается: – Я проверяла.

Мы с папой оба смеемся над ней, а она вскакивает и крепко обнимает меня. Я крепко сжимаю ее в ответ, словно надеюсь, что с объятиями меня оставят вина и гнев. И еще что-то тревожное и чужое. Я была настолько увлечена операцией «Сестра-невидимка», как назвала ее Конни, что мне и в голову не приходило, что я уезжаю на целый месяц. Я за всю жизнь ни разу не была вдали от родителей дольше нескольких дней.

Прежде чем успеваю сделать что-то глупое, например, заплакать на виду у нескольких десятков пассажиров парома, трое братьев набрасываются на меня: меня расплющивает от двух объятий и передергивает от облизывания, любезно предоставленного Ашером.

Я вытираю лицо рукавом, раздаю всем подзатыльников, и они втроем уходят обратно к машине, рыча и шипя, включив свои образы монстров, как делают всякий раз, когда я взъерошу им волосы. Папа следует за ними, пока монстрики не плюхнулись с уступа в Пьюджет-Саунд, а мама обнимает меня в последний раз.

– Через несколько дней мы уезжаем к твоему дяде в Портленд, но мы пробудем там всего неделю, – напоминает она. – Если вдруг тебе что-нибудь понадобится, дай нам знать.

Я обнимаю ее в ответ, чувствуя себя куда большим монстром, чем все три брата вместе взятые.

Поездка на пароме недолгая: мы плывем к лагерю Рейнольдс, расположенному на берегу одного из островов, которые окружают Сиэтл и лежат за его пределами. Я уже на грани того, чтобы окунуться в надвигающуюся панику, но смотрю в окно и передо мной предстает ясный день, в кои-то веки можно разглядеть гору Рейнир во всей ее красе, встающую вдалеке за чертой города. Наш город настолько туманный, что чертова гора стала моей недостижимой целью. Я вытаскиваю Китти, радуясь, что взяла длиннофокусный объектив, и собираюсь направиться к передней части парома, когда…

– Эбби?

Понимаю кто это еще до того, как поворачиваюсь, еще до того, как мой мозг невольно произносит его имя. Все становится ясно по двум сигналам: тому, что проносится в моем животе, и тому, что пробегает вдоль позвоночника, по секундной борьбе моего тела с самим собой, которую я привыкла ощущать каждый раз, когда он застает меня врасплох.

Но это даже не удивление. Это чувство проскочило мимо удивления и перешло прямо к «что за херня происходит».

– Лео?

Я не видела его несколько дней, что, к сожалению, только усилило те черты в нем, которые я старательно пыталась не замечать. Он отрастил волосы, слишком короткие, чтобы заправить их за ухо, но достаточно длинные, чтобы мои пальцы содрогались от желания их потрогать. Солнце проникает через окно парома, освещая его янтарные глаза. Он улыбается, излучая всем телом улыбку.

– Что ты здесь делаешь? – спрашивает он.

Прежде чем успеваю спросить, что он здесь делает, чувство вины, которым я была окутана, дополняется новым слоем еще большей вины.

А дело вот в чем: я ничего не рассказала Лео. Я могла бы сослаться на занятость или сказать, будто хотела умолчать, что нашла Савви, потому что Лео никого не нашел. Но хотя и то, и другое правда, ничто не сравнится с другим объяснением: Большой Неловкий Инцидент до сих пор нависает над нами.

– Я… э-э… еду в лагерь?

– Я не могу в это поверить, – говорит он.

Он пересекает пространство зоны ожидания и обхватывает меня, обнимая так крепко, что я вижу, как попкорн, который он держит в руках, рассыпается повсюду. Волна тепла, коричного запаха и домашнего уюта. Я почти забываю обнять его в ответ. Мое сердце оглушительно бьется, вместо того, чтобы выполнять единственную чертову работу, которую должно, а мое лицо так пытает, что я почти уверена, он чувствует это грудью, пока я прижимаюсь к ней щекой.

Господи. Когда мы были маленькими, я дремала, привалившись к нему, во время просмотра фильмов. Теперь достаточно одной секунды контакта, чтобы мои руки дрожали сильнее, чем у Конни после того, как ребята из студенческого самоуправления совершили набег на пивной склад родителей.

– Эбби, – говорит он, настолько искренне и удивленно, что на этот раз даже забывает про каламбур. – Это лучший сюрприз.

Я утыкаюсь ему в грудь, и он отпускает меня, сияя так, будто кто-то только что запихнул ему в род звездную пыль.

– Сначала мне дали работу в лагере «Эвергрин», а теперь и ты собираешься туда поехать?

Мне хорошо известно это место. Это лагерь, в котором Лео и Карла проводили каждое лето с тех пор, как мы были маленькими, так как их родители работали там. Он возвращался оттуда с историями об их с друзьями злоключениях примерно в то же время, когда Конни приезжала из путешествия с рассказами о своих кузинах, а я кивала и слушала их, стараясь, чтобы ревность не съела меня заживо.

– Нет, я еду в лагерь Рейнольдс, – поправляю я.

– Ах, да, – говорит он с насмешливым фырканьем. – Я и забыл, что они переименовали это место, когда Виктория стала директором, и они объединились с той академической штукой.

– Ох, – говорю я, а в голове звучит медленное, глубокое «ох», отражающее всю степень того, как я опять облажалась.

Он наклоняет голову, и в моей груди щемит от этого взгляда. Этот наклон головы так хорошо мне знаком, такой до боли «мой», но как же давно я его не видела. Так давно, что вдруг понимаю: за последние несколько месяцев он стал еще выше, а я была так занята, что пропустила это, находясь рядом с ним.

Когда Лео отворачивается, меня вдруг осеняет, что Лео думает, будто я поехала сюда вслед за ним. И он выглядит до нелепого счастливым от того, что я это сделала.

Снова смотрю в окно, на проплывающую за ним гору Рейнир, пытаясь прийти в себя, как после удара. Я должна почувствовать облегчение, не так ли? Может, это доказательство, что все странности закончились, и мы наконец выбрались на берег. Наконец приструнили этот чертов БНИ, и все наладилось.