Трудно быть ангелом - Анна Шехова Страница 14

Пока я мучилась от нехватки ясности, Анечка по-прежнему страдала от дефицита секса. Интимная жизнь в ее браке все больше напоминала трагикомедию. Хотя для самой Анечки трагичного было куда больше, чем смешного. Вадим, как и любой мужчина со стеклянным самолюбием, никогда бы не сознался в том, что у него проблемы с потенцией. Поэтому свое нежелание заниматься сексом с любимой женщиной он мотивировал то усталостью, то плохим самочувствием, то просто отсутствием настроения. Постепенно близость в их отношениях стала событием, которое по редкости можно сравнить с календарным праздником. «И то, знаешь, праздники теперь случаются чаще», – заметила как-то Анечка в ответ на это сравнение. Но если ее мужа подобный расклад вполне устраивал, то саму Анечку – ни в малейшей степени.

Я ее вполне понимала: на мой взгляд, отношения, в которых нет секса, вряд ли заслуживают названия брака – даже если паспорта обоих людей аккуратно проштампованы в ЗАГСе.

– Ну, конечно, если ты решила остаток жизни посвятить усмирению плоти и подвижничеству – то это вполне подходящее начало. Но при чем здесь брак? – спросила я Анечку при очередной встрече под запах кофе.

Анечка только вздохнула:

– А что делать? Заводить любовника? Но ты же знаешь: при всем желании лгать у меня получается хуже, чем вышивать крестиком. А вышивку я последний раз практиковала в пятом классе.

– А для развода ты еще не созрела?

– И не думаю, что созрею. Кроме секса, в браке есть и другие удовольствия.

– О да, мы это проходили! Попытки забить на свои желания – самый короткий путь в ад! Вот скажи честно: ты готова так прожить всю жизнь?

Анечка не ответила, но ее лицо отразило такую гамму эмоций, словно она надкусила пирог, начиненный тараканами.

– Ломать – не строить, – выдала она наконец. – Мне уже тридцать.

– В двадцать пять ты сказала бы то же самое, – поморщилась я.

Сколько бы лет не было русской женщине, она говорит о своем возрасте исключительно с приставкой «уже».

Тем временем Инопланетянка воплотила в жизнь принятое при свечах решение и ушла от Димки, забрав с собой, в лучших хипповских традициях, только рюкзак с одеждой и две любимые книги Ошо. Димка долго не мог поверить в этот факт, звонил ей по нескольку раз на дню – то уговаривая, то угрожая. А когда она сменила номер, стал пробивать пространство нам с Анечкой, задавая один и тот же вопрос: «Когда она вернется?»

Постоянного жилья в Москве у Инопланетянки не было, как и денег, чтобы его снять. Прикинув свои финансовые возможности, что вылилось лишь в подсчет долгов и дыр в карманах, она созвонилась с друзьями в Одессе. Когда-то вместе со старшим братом она прожила там больше года и перезнакомилась с кучей людей своей же породы – не отягощенных ни стабильным доходом, ни глобальными карьерными планами, но чьи квартиры всегда были открыты для «вписки» и музыки.

Один из таких давних приятелей по одесским кухням в телефонном разговоре поинтересовался – занимается ли Инка по-прежнему контактной импровизацией?

Аренда предложенного ей зала в местном ДК составляла пятьдесят долларов в месяц. Набрать группу предложил тот же инициативный приятель, который жаждал переубедить свою сестру в том, что она не умеет танцевать.

Организовать тренинг в Одессе оказалось куда проще, чем в Москве, где Инка долго и робко пыталась предложить свои услуги среди изобилия танцевальных клубов и тренинг-центров. Маленькая провинциальная Одесса оказалась абсолютно неизбалованной в этом смысле.

Сработала ли Золотая тетрадь или за решением уйти от Димки протянулась цепочка совпадений, в любом случае через неделю мы провожали Инку на поезд Москва – Одесса.

– Весь секрет чуда – вовремя посмотреть в нужную сторону, – заметила Ася, когда поезд тронулся.