Лучший друг старшего брата - Николь Келлер Страница 14

Я ее понимаю. Я бы, наверно, на ее месте поступила бы также. Если не хуже.

Сегодня я еду непосредственно на объект. Рабочие уже давно приступили к работам, и мне надо все лично проконтролировать и на месте хорошенько еще раз осмотреться. Вдруг я «увижу» какие-то детали, которые сделают это место особенным.

Я как раз заканчиваю разговор с прорабом, как за спиной слышу ЕГО голос. Резко оборачиваюсь, тут же попадая в плен темных, внимательных омутов. В душе разливается неимоверная радость от встречи с Тимуром. Оказывается, я так скучала! Мне просто жизненно необходимо было увидеть эти черты лица, еще раз услышать этот голос с хрипотцой, на которой неизменно реагируют мои мурашки.

Как уже водится между нами, я неловко ставлю ногу, и оступаюсь, летя прямо на Тимура. У него отменная реакция: несмотря на то, что он говорит по телефону, одной рукой ловит меня и прижимает к своему боку. А я нагло пользуюсь ситуацией и сильно прижимаюсь к нему, наплевав на все моральные устои и приличия. У меня нет сил бороться с самой собой, да и желания тоже нет.

— Что же у вас, Вениамин, с реакцией? Мы так без лучшего дизайнера останемся.

Мои щеки вспыхивают ярким румянцем, а губы растягивает счастливая улыбка. Вот так всегда рядом с этим мужчиной: мир сразу начинает играть яркими красками, а вся окружающая действительность уходит на второй план.

Вениамин что-то невнятно бормочет и спешит оставить нас наедине. Я поднимаю глаза на Тимура, но не спешу покидать его объятия. А он не отстраняет. Наоборот, его широкая ладонь поглаживает мою поясницу. Совсем как в тот раз у ресторана три недели назад. Как будто Тимур тоже делает это против воли, не может сопротивляться собственным желаниям. По крайней мере, мне хочется так думать.

— Все в порядке?

— Да, все идет по плану. Стены отштукатурили, подготовили, полы залиты ровно. На днях должны доставить материалы…

— Я не об этом, — перебивает Тимур. — В том, что с отелем все будет отлично, у меня сомнений нет. Он в надежных руках. Нога не болит?

— А, нет-нет, все отлично. На самом деле, здорово, что ты заехал, мне нужно давно согласовать с тобой кое-какие правки к проекту…

— Давно? — хмурится Тимур. — Почему не позвонила?

— Мне передали, что ты очень загружен, да и вообще уехал из города. Но это все было не к спеху, поэтому я ждала твоего возвращения.

— Глупости. В следующий раз сразу звони. По любому вопросу.

Его слова так греют душу. Они дают надежду, что у нас обязательно будет, как минимум, еще одна встреча. А еще эта фраза для меня звучит двояко. Как будто подразумевает, что я могу звонить Тимуру не только по работе…

— Пойдем в мой кабинет.

Мы проходим в помещение, в котором нет ничего, кроме широкого, в пол, окна и голых стен. Зато по центру стоит стол, заваленный бумагами, и несколько стульев вокруг.

— Садись, — Тимур сгребает документы в кучу и отодвигает их на край стола. — Что там у тебя?

Протягиваю ему папку с документацией, попутно объясняя, что изменилось и почему. Тимур внимательно выслушивает, задает уточняющие вопросы и подписывает бумаги.

— Брат в курсе, что ты встречаешься с соплежуем? — неожиданно раздается, когда я складываю бумаги в папку. Хмурюсь и смотрю на Тимура. Но его лицо по-прежнему непроницаемо, на нем нет ни единой эмоции. Смотрит равнодушно, скучающе, и лишь злые нотки в его голосе выдают то, что он — живой человек, и эмоции ему не чужды.

— С кем?

— С соплежуем, — невозмутимо повторяет, не сводя с меня обжигающего взгляда. А мое тело охватывает жар. Тимур ничего не делает, только смотрит, а во мне уже зарождается бешеное, жгучее, неконтролируемое желание. Что будет, когда он ко мне прикоснется, как к женщине?.. — Этот твой мальчик, которого я видел тогда возле кофейни, он еще так забавно огрызался. Глеб Захаров, кажется. Роберт совсем не следит, с кем встречается его сестренка?

Его слова задевают меня. Как будто я — маленькая, несмышленая девочка, за которой до сих пор должен присматривать старший брат.

— Роберт не должен лезть в мою жизнь. Я вполне в состоянии разобраться сама. Спасибо за беспокойство.

— Этот соплежуй не тот, кто тебе нужен. Эмма.

— Почему соплежуй? Ты же его совсем не знаешь.

— Как раз — таки знаю. Поэтому и спрашиваю, почему Роб не следит за сестренкой.

— И что ты знаешь о Глебе? Что дает тебе право его так называть?

Я не защищаю бывшего парня, нет. Просто Тимур — не тот, кто будет разбрасываться подобными словами, и мне банально любопытно, почему он так говорит. Ведь явно Кадыров знает что-то о моем бывшем парне, чего не знаю я.

— Хотя бы то, что я бы врезал мужику, который касался моей женщины. И никогда бы не позволил себе повысить на нее голос. Тем более, в общественном месте. И точно не оставил бы на улице в вечернее время, чтобы она добиралась одна и сама. Как бы не был на нее зол. Даже если это была бы наша последняя встреча, я бы довез ее до дома в целости и сохранности. Это мои жизненные правила. А мальчик Глеб обиделся, накричал, бросил посреди улицы и уехал в неизвестном направлении. Так себя ведут только соплежуи. Которые ничего из себя не представляют без властного отца и не могут отстоять свою женщину.

В то время, пока Тимур говорит эти правильные слова, которые находят отклик в моем сердце, он меняется: становится жестким, бескомпромиссным, говорит безапелляционно. Его черты лица заостряются и становятся хищными, а глаза опасно полыхают.

— Будь с ним осторожна, Эмма.

Молча киваю и в непонятных чувствах покидаю кабинет Тимура.