Странное пари - Ирина Кириленко Страница 14

  Незаметно подкрался Праздник Урожая. Накануне вечером все дети под руководством взрослых наряжали холл, столовую, и центральные лестницы. Составляли икебаны из даров осени, плели и развешивали гирлянды из колосьев пшеницы и початков кукурузы. На стенах и на столиках в нишах - венки и композиции из тыкв: начиная, от огромных пузатых и, заканчивая, маленькими декоративными.

  Акцентом этого буйства красок, конечно, стали яблоки: наливные бордово-чёрные, жёлтые, зелёные румяные…

  С утра пришёл священник и провёл службу прям в столовой. Все хором пели праздничные гимны и, под конец, освятили плоды осеннего урожая. Настроение у всех было приподнятое, праздничное. Но Мари, почему-то, грустила. 

Она вспоминала, каким радостным и счастливым был этот праздник у неё в детстве. Молодые влюблённые папа и мама наряжались пастушкой и жнецом, ей, крохе, обязательно надевали огромный венок из ярких осенних листьев, и всей дружной компанией отправлялись на народные гуляния. 

  В школе тоже отмечали похоже. Организовали разные смешные, задорные конкурсы и народные танцы… 

  Мари, время от времени, оглядывала смеющуюся толпу, как будто, кого-то выискивая. Ничего такого. Просто ей было интересно: профессор Грэг всё так же замкнут и нелюдим, как обычно, или, всё же, скинул на денёк свою маску голодного злого людоеда и, как тогда, в спортзале, позволил себе немного побыть живым человеком. В честь праздника. 

  Но его нигде не было. «Наверняка, сидит сейчас у себя в «мрачном подземелье» на четвёртом этаже, заткнув уши берушами и плотно задёрнув шторы – чтоб, не дай, Бог, в комнату не проникли звуки веселья, и корпит над своими книгами, - едко предположила девушка, - что ему, бирюку, ещё остаётся? Только забиться в угол и ненавидеть всех людей… а некоторых девушек – особенно». 

  Тогда, в спортзале, ей на мгновение показалось, что у них с профессором Грэгом всё ещё может сложиться хорошо. По-человечески. Он, наконец, перестанет гипнотизировать её презрительным взглядом и нападать по любому поводу. А она, конечно, не будет больше огрызаться и вздрагивать каждый раз, когда услышит его грозный голос с нотками металла. 

  А потом, как-нибудь потом, он вдруг подойдёт к ней, приветливо, или, как тогда, задорно, по-доброму, улыбнётся и просто скажет: «Мари! Милая Мари! Всё это наше пари – такая нелепица! Дорогая, перестань, наконец, волноваться! Никто никуда после Рождества не уедет! И мы с тобой останемся тут жить долго-долго»… а потом медленно наклонится и нежно поцелует в губы… 

  «НЕТ!!!, - девушка аж вздрогнула от картинки услужливо подсунутой ей фантазией, - Никаких поцелуев! С чего это я вдруг? Господи, какая-то ерунда в голову лезет. Никаких поцелуев!»… 

  Тогда, вчера утром, ей всё просто показалось. Какой-то внезапный лучик солнца пробился через тяжёлые свинцовые тучи. Мелькнул на мгновенье и сразу пропал. Весь остаток дня профессор Грэг пребывал в своём естественном состоянии: был угрюм, раздражителен и на всех кидался. На неё, правда, нет. Её он просто игнорировал. Нет никакой мисс Мари, и всё. Пустое место… 

  А после ужина, когда все занялись украшением зала, и вовсе исчез. Мари не видела его и весь сегодняшний день. «Точно! Наверняка, забился в своей норе! Пора расслабиться и попытаться насладиться весельем», - и девушка решительно шагнула в сторону танцующих. 

  На праздничном ужине место профессора Грэга пустовало. Мари осмелилась и подошла к ректору. Просто очень захотелось пообщаться с единственным на свете близким человеком. Он – как ниточка, тянущаяся от безвременно ушедших родителей к ней, Мари.