Неслучайный сосед - Кира Ланвин Страница 14

– Илья, если ты что-то знаешь, скажи мне. Я очень за него волнуюсь.

Сосед прикрыл глаза на мгновение.

– Я подумал, что видел его в одном месте, но ошибся. Понял, что это не он. Так что не волнуйся.

Слова прозвучали уверенно, но у меня всё равно остались сомнения.

– Точно? – переспросила я, пристально глядя на парня.

– Точно! Такими темпами ты своим взглядом во мне дыру просверлишь.

Я расслабленно откинулась на спинку стула и повертела в руке вилку, будто прицеливаясь перед броском.

– Надеюсь, ты меня не пытаешься обмануть, – сказала я, прищурившись.

– Не пытаюсь. Говорю же, обознался. Там был другой парень. Выдохни.

– Ок, – ответила я, успокоившись, и приняла прежнее положение.

– Ты классно готовишь. Спасибо. Ни что не сравнится со вкусно приготовленной домашней едой, – с довольным видом произнес Илья. Легко встал со стула и отнес все в раковину.

Я с удовольствием наблюдала за соседом. Если Илья её ещё и вымоет, то я мысленно пропою: «В нашем доме появился замечательный сосед». Но он вернулся за стол и захватил пироженку. Я поспешила присоединиться. Вечер налаживался. Даже инцидент на дороге не казался уже таким ужасным, хоть и вызывал мурашки и отвращение. За окном почти стемнело, зажглись фонари, а ветви берёз качались в такт засыпающему городу. Фиолетовое небо с синими всполохами провожало день и встречало ночь.

– Пойдем на улицу? – предложил Илья, когда закончили с ужином.

– Да, почему бы и нет, – согласилась я, предвкушая касания прохладного воздуха к разгоряченной коже.

Не сорвавшиеся капли дождя дрожали на листьях. Я, как заворожённая, наблюдала за ними, гадая, смогут удержаться или сорвутся, звеня, от внезапного порыва ветра. Моя жизнь такая же – неустойчивая, шаткая, рассыпающаяся на части. В последние месяцы пришлось ощутить это особенно остро. И только сегодня, прямо сейчас, мне стало казаться, что я обретаю почву под ногами. Илья стоял на некотором расстоянии от меня и курил. Сказал, что не хочет, чтобы на меня попал дым.

– Бросай, и тогда точно не попадёт, – беззаботно сказала я, вглядываясь в лоскутки разноцветного неба через сплетенные ветки боярышника.

– Думаешь, надо? – спросил Илья.

– Конечно. Лучше кушай шоколадки. Они вкусные и настроение поднимают. И вкусов столько, что за всю жизнь не надоест.

Сосед хмыкнул.

– Спасибо за совет. Только тогда я быстро перестану входить в двери.

– Тебе это не грозит, – заметила я.

Я продолжала смотреть вверх. Отчего-то было странное, воздушное состояние. Словно прямо сейчас я смогу взмахнуть руками и взлететь, искупаться в ежевичных облаках, расправить невесомые крылья. Белая точка-самолет перемещалась по прямой, периодически мигая, поражая достигнутой высотой, искушая размахом.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Что ты делаешь? – спросила я, когда рядом возникла высокая фигура соседа. Близко-близко, прямо передо мной.

– Не хочу, чтобы ты заболела, – сказал он, плотнее запахивая куртку на мне, особенно в районе шеи.

В его глазах таилась грусть. Захотелось провести ладонью по мужскому, такому привлекательному лицу. Убрать тоску, как мелкую соринку.

– Спасибо, – прошептала я, утопая в этих глазах и вспоминая данное себе обещание – не увлекаться.

С сожалением взглянула на его губы, которые были совсем рядом. Илья смотрел выжидающе, задумчиво. Решилась первой прервать момент.

– Так не хочется на работу завтра, – уныло произнесла я, отступая на шаг. – Тебе тоже?

Илья чуть встрепенулся.

– Да. Не особо люблю работать с людьми. А завтра к вечеру их будет много.

– Понимаю. Меня тоже такое не привлекает.

Боковым зрением уловила движение справа. За кустами сумела разглядеть, как из двора выезжает белый автомобиль. По коже побежали мурашки, а всё тело напряглось. Да нет, бред. Мало ли машин такого цвета в городе и здесь. Вот только все равно стало не по себе.

– Ну что, пойдём? – спросил сосед, и я с готовностью кивнула, обернувшись ещё несколько раз, пока мы заходили в подъезд.

Мы поднялись на наш этаж. Прощаться не хотелось, но это надо было сделать и отправиться отдыхать.

– Спасибо тебе за эти выходные. Ты очень мне помог!

– Обращайся, – улыбнулся Илья краешком губ и засунул одну руку в карман толстовки. – Кстати, у тебя машина что надо. Как ты ее нашла? Эту модель давно сняли с производства, но у тебя она в очень хорошем состоянии.

Я невольно улыбнулась. К папиной машине испытывала особую нежность.

– Мне не пришлось её искать. Это машина папы. Отца, – зачем-то исправила я, будто это могло обозначить всю степень моей обиды на него. – Он подарил её мне, но каждый год мы оформляем страховку, и теперь я вписываю его туда. Не планировала ездить, но пришлось.

– То есть он тоже на ней ездит? – спросил Илья, открыв замок в двери своей квартиры.

– Он за ней ухаживал долгое время. Но даже при желании, поездить на ней теперь не сможет, – сказала я с досадой и сложила руки на груди. – Ему неизвестно, где я живу. И будет хорошо, если он этого вообще не узнает.

– Не общаетесь? – спросил сосед спокойно.

– Да. Несколько месяцев назад поссорились и перестали общаться. Вот тогда я и переехала сюда. И не жалею.

– Как всё серьёзно. А что послужило причиной, если не секрет? – сосед наклонил голову вправо, внимательно глядя на меня.

– Он не говорил мне правды. Сделал кое-что за моей спиной, что сильно повлияло на меня, мою жизнь, задело чувства. Очень неприятная история.

Парень покачал головой. Я не поняла, к чему было это движение.

– Должно быть, что-то действительно серьезное произошло, раз даже не смогли помириться. Я рано потерял родителей, поэтому для меня это немного дико – вот такие истории. Хотя, ситуации действительно бывают самыми разными.

– Поверь, причина была. Мама сама решила со мной прекратить общение, очень давно. Уже больше десяти лет мы не виделись, может чуть меньше. А с отцом всего несколько месяцев. Я не стала бы на пустом месте рвать все связи, – быстро сказала я, не желая, чтобы у него оставались сомнения в объективности моих действий. И тут же спохватилась. – Прости. Я сочувствую твоей утрате. Возможно, я и не права в отношении своих родителей, но признать это будет чертовски сложно. А изменить всё – сложнее вдвойне.