Куда она ушла - Гейл Форман Страница 14

– Наверное, с тобой все время так.

Я пожимаю плечами.

– В Нью-Йорке, Лос-Анджелесе и Лондоне дела особенно плохи. Хотя теперь так везде. Даже фэны продают собственные фотки таблоидам.

– Играют все, да? – Это уже больше похоже на ту Мию, которую я когда-то знал, а не на классическую виолончелистку с возвышенным вокабуляром и акцентом типа «а-ля европейский», как у Мадонны.

– Каждому хочется урвать кусочек, – говорю я. – К этому привыкаешь.

– Да, как ко многому, – соглашается Мия.

Я киваю. Глаза уже приспособились к темноте, так что я вижу, что сад этот довольно большой, по газону проходят мощенные кирпичом тропинки, а вокруг разбиты цветочные клумбы. Иногда в воздухе что-то поблескивает.

– Это светлячки? – любопытствую я.

– Да.

– Прямо в центре города?

– Ага. Я поначалу тоже удивлялась. Но эти козявки могут найти самый крошечный участок зелени и осветить его. Хотя появляются они всего на несколько недель в году. И мне всякий раз интересно, где они проводят оставшееся время.

Я тоже задумываюсь.

– Может, все тут же, просто запал кончается.

– Возможно. Что-то вроде сезонной депрессии у насекомых, хотя им бы пожить в Орегоне – поняли бы, что такое по-настоящему мрачная зима.

– А ключ у тебя откуда? Он есть у всех, кто живет поблизости?

Мия сначала качает головой, потом кивает.

– Да, его выдают жильцам этого района, но я сама обитаю не здесь. Это ключ Эрнесто Кастореля. Точнее, раньше был его. Он какое-то время работал приглашенным дирижером в филармонии и жил тут, так что ему дали ключ. А у меня в то время возникли сложности с соседкой в общаге, это вообще повторяющаяся тема в моей жизни, и я частенько ночевала у него, а когда он уехал, ключ «случайно» оказался у меня.

Я не знаю, почему мне как будто под дых дали. «У тебя после Мии было столько девчонок, что ты со счета уже сбился, – пытаюсь образумить себя я. – Ты же сам не соблюдаешь целибат. А она что, должна была?»

– Ты когда-нибудь его видел? – спрашивает Мия. – Он мне всегда тебя напоминал.

Если не считать этого вечера, я с твоего отъезда классику почти не слушал.

– Я даже не знаю, кто это.

– Касторель? О, он просто невероятен. Вырос в трущобах Венесуэлы. У них была такая программа, уличных детишек обучали музыке, и в итоге в шестнадцать лет он стал дирижером. В двадцать четыре работал с оркестром Пражской филармонии, а теперь является директором художественной части симфонического оркестра Чикаго и руководит точно такой же программой, с которой у него самого все и началось. Он буквально дышит музыкой. Как и ты.

Кто сказал, что я дышу музыкой? Кто сказал, что я вообще еще дышу?

– Ух ты, – отвечаю я, пытаясь побороть ревность, на которую даже не имею права.

Мия смотрит на меня и вдруг начинает смущаться.

– Извини, я иногда забываю, что всем остальным нет дела до мелочей, творящихся в мире классической музыки. Но в нашей вселенной он довольно популярен.

«Ну да, а моя девушка крайне популярна во всей остальной вселенной, – думаю я. – Но знает ли Мия о том, что я с Брен? Хотя, чтобы этого не знать, надо жить где-нибудь в пещере. Или нарочно избегать всех касающихся меня новостей. Хотя, может, достаточно играть классику на виолончели и не читать желтой прессы».

– Просто превосходно, – говорю я.

Мой сарказм от Мии не ускользает.

– Ну, он не такой популярный, как ты, конечно, – говорит она, и ее словоохотливость сменяется неловкостью.

Я не отвечаю. Некоторое время стоит полная тишина, если не считать гула машин на улице. Потом у Мии снова урчит в животе, и я вспоминаю, что мы в этот сад попали случайно. Шли мы не сюда.