Жаркие бразильские ночи - Джессика Гилмор Страница 14

— Звучит здорово, правда? Давай посмотрим, что у них тут есть.

Они подошли к круглому киоску, окруженному столиками с огромными зонтами от солнца. Отсюда вид на море был очень живописным. Из киоска доносились соблазнительные ароматы пищи, и Харриет только сейчас поняла, что и в самом деле очень голодна. Она вгляделась в написанное от руки меню.

— Здесь продают «эспетто». Что бы это ни было, пахнет аппетитно.

— Это такие шашлыки, — пояснил Деанджело. — Обычно из мяса или рыбы, иногда из овощей.

— Отлично. Их я и закажу.

Молодой продавец в киоске вел себя совершенно очаровательно. Он на все лады расхваливал жалкие потуги Харриет, пытающейся говорить по‑португальски. Никогда прежде с ней не заигрывали так умело. Как давно она не ощущала себя настолько сексуальной и женственной!

Харриет, держа в руках два бокала с холодным пивом, вернулась к столику, за которым ее дожидался Деанджело, и увидела, что у босса сердитый вид.

— Я заказала несколько видов «эспетто», а еще хлеб и салат, — сообщила Харриет. Видя, что злость Деанджело усиливается, она спросила: — Что не так?

— Этот парень вел себя неуважительно?

— Кто? Нет! Он был очень милым. Вряд ли он заинтересовался мной, ведь я как минимум на десять лет старше него. Но он очаровательно флиртовал, и я это оценила.

— Ему ведь известно, что ты — замужняя женщина.

— Вообще‑то, мы кое о чем забыли. — Харриет подняла левую руку. — У меня нет кольца, поэтому тот продавец посчитал, что я не замужем. Я полагала, мы скажем, что не взяли с собой кольца по соображениям безопасности, поэтому нам и не нужно их покупать.

Харриет претила мысль о том, чтобы принять от Деанджело дорогостоящее кольцо, пусть даже на время.

Взгляд Деанджело стал еще более хмурым.

— Я об этом уже позаботился. Наши кольца будут здесь завтра.

— Нет, в этом нет необходимости! Правда! — забормотала Харриет.

Брови Деанджело сошлись на переносице. Но прежде чем он успел ответить, подошел официант с миской, наполненной восхитительно пахнущими булочками. Харриет, вспомнив о хороших манерах, заставила себя дождаться, пока миска окажется на столе, и только тогда взяла одну булочку. Надкусив ее, она блаженно зажмурилась: еще теплое тесто было хрустящим, а внутри обнаружилась начинка из сыра.

— Боже мой, это потрясающе вкусно!

Она посмотрела на Деанджело и, к своему удивлению, заметила, что выражение его лица смягчилось.

— «Пау де кейжу» — сырные булочки. Моя мама часто готовила их. С тех пор как я покинул Бразилию, я их не пробовал.

— Наверняка в Лондоне их тоже можно купить. Теперь, после того как я о них узнала, не позволю им уйти из моей жизни. Могу твердо заявить, что у меня с ними непременно сложатся долгосрочные отношения.

Но Деанджело покачал головой.

— В Лондоне я предпочитаю забывать о Бразилии. Нет времени оглядываться назад. Жить прошлым — это для дураков. Лучше двигаться дальше, находить для себя что‑то новое.

— Но ведь ты вернулся сюда, в город своего детства, и ведешь сложную игру, чтобы купить сеть отелей по завышенной цене. Это настолько не похоже на тебя, что не может быть совпадением.

Выражение лица Деанджело тут же стало непроницаемым. Харриет прежде не понимала, насколько высокими были стены, за которыми жил Деанджело, насколько он отрезал себя от общения с окружающими. У него не было никакого хобби, он игнорировал большинство приглашений на праздничные балы и благотворительные концерты. Он сознательно выбрал самоизоляцию, в то время как одиночество Харриет было определено ее жизненными обстоятельствами и чуть не сломило ее. Почему Деанджело сделал такой выбор?

И в то же время он купил Харриет на прошлое Рождество кашемировое пальто, крой которого идеально подошел к ее фигуре, а цвет — к голубым глазам. Это была самая красивая вещь, которую ей когда‑либо дарили. А на день рождения Деанджело вручил Харриет пожизненный абонемент в Лондонскую библиотеку. Должно быть, он заметил, что в ее сумке всегда лежат одна‑две книги и что деньги она тоже тратила только на литературу. Выходит, Харриет ошибалась, когда думала, что босс ее не замечает?

Она оглянулась и поняла, что он пристально наблюдает за ней. Его взгляд, казалось, пронизывает ее до костей, заглядывает в самую глубину души. По телу пробежала легкая дрожь. Харриет с трудом подавила порыв протянуть руку и прикоснуться к Деанджело. Ей ужасно захотелось, чтобы он снова ее поцеловал.

Едва Деанджело снова ощутил полузабытый вкус сырных булочек, перед его глазами встал давний образ: он дома, смотрит, как мать раскатывает тесто. Печаль по ней и тому невинному мальчишке, каким он тогда был, встала комом в горле. Деанджело сделал глоток пива, почти испугавшись эмоций, вызванных всего лишь вкусом булочки.

Он посмотрел на Харриет. Ее улыбка была исполнена тепла, а в глубине ясных голубых глаз читалось что‑то очень похожее на желание. Тело Деанджело мгновенно отреагировало — кровь быстрее побежала по венам. Он позволил себе посмотреть на Харриет долгим взглядом и всего лишь на миг представить, что роман между ними мог бы быть настоящим, а затем отвел глаза.

Зачем женщине с таким золотым сердцем, как Харриет, нужен мужчина, у которого за душой нет ничего, несмотря на миллиарды в банке?

Внезапно Деанджело захотелось узнать о ней больше.

— Почему ты покинула «Эйон»?

Харриет взяла еще одну булочку и начала задумчиво отщипывать от нее маленькие кусочки. Деанджело проследил за взглядом собеседницы. Она наблюдала за семьей, играющей на пляже: родители со смехом и улыбками, полными любви и гордости, играли в мяч со своими маленькими детьми.

— Я просто хотела обрести семью.

Харриет произнесла это так тихо, что Деанджело даже не был уверен, правильно ли ее расслышал. Он снова посмотрел на нее. Ее глаза были полны одиночества.

— У тебя ведь есть семья — твой отец.

— Я люблю его больше всего на свете. По крайней мере, я люблю того человека, которым он был, и не могу не обижаться на того человека, которым он сейчас является. — Она отодвинула тарелку. — Порой мне кажется, что моего папу похитили и заменили незнакомцем, который похож на него, но он — ни в коем случае не мой забавный, добрый папа. Иногда у него случаются проблески в сознании, и я понимаю, что он заперт в своем больном теле, как в ловушке. Эти моменты — худшие из всех.

— А у тебя нет других родственников?

Харриет покачала головой.

— Мои родители поженились уже немолодыми. Для них обоих это был уже второй брак. Кроме меня, общих детей у них больше не было. Мама любила повторять, что я — настоящее чудо, дарованное ей под конец жизни. Она умерла, когда мне было одиннадцать, и мы с папой остались одни. У меня есть две сводных сестры, но они терпеть не могли мою маму — и меня, думаю, тоже. Я очень редко с ними вижусь.