Лесной князь - Арина Теплова Страница 14

Вот уже неделю, едва Катюша стала чувствовать себя гораздо лучше, она начала постоянно размышлять о том, что ей делать дальше? Возвратиться в разоренное поместье она не могла. Возможно, разбойники-убийцы все еще находились там. Поэтому она все-таки решила отправиться в Петербург, к своей родной тетке. Но Катя была немощна, и единственным человеком, который мог вывести ее из этой глухой чащи леса, был именно Иван Алексеевич. И именно теперь девушка решила, что уже вполне здорова, чтобы выдержать долгий путь до столицы. Ибо она отчетливо осознавала, что далее оставаться в этом убогом забытом всеми жилище с его странным, суровым хозяином было невозможно.

Теперь Иван выглядел несколько иначе, чем месяц назад, когда Катюша впервые увидела его. Он стал часто мыться в бане, по три раза на неделе, обычно после нее. И теперь девушка отчетливо отмечала цвет его волос. Они были русыми, густыми и блестящими. Сейчас он собирал волосы в тугой узел на затылке, перевязывая их короткой холщевой веревкой, чтобы они не мешали ему. Эта прическа открывала его высокий лоб, и его лицо казалось теперь более выразительным. Большие живые темно-зеленые глаза его были глубоко посажены. Даже пахнуть от Ивана стало лучше, и девушка почти не ощущала его мужского запаха, как в первые дни знакомства.

С самого первого дня, едва Катюша поселилась в лесной избушке, она отчетливо замечала настойчивую алчную заинтересованность Ивана в ее персоне. Девушке совсем не нравился его постоянный горящий темный взгляд, направленный на нее. Поначалу он вел себя достаточно сдержано. Но затем, при малейших попытках девушки держаться от него на расстоянии или быть самостоятельной, его поглощающий взор становился угрожающим. Иван ничего не говорил ей постыдного, но Катя инстинктивно чувствовала, что за этим молчаливым недовольством Ивана скрывается, что-то еще.

Катя, как только могла, пыталась изолировать себя от этого человека. Она попросила его сделать ей большие лапти, в которых она на коленях могла сама передвигаться по избе. Хоть такой способ передвижения был для девушки труден, но Катя могла им пользоваться при походах в отхожее место или же когда Ивана не было дома. Эта небольшая самостоятельность радовала девушку. Однако полностью избегать общества Ивана было невозможно. Едва он появлялся на пороге избушки, он не позволял Кате передвигаться самой, а молча угадывая ее намерения или настойчиво спрашивая о них, переносил девушку на нужное место. При этом ворча о том, что Катюша могла бы не бояться просить его о помощи. Благо, что по прошествии первых двух недель, Иван находился дома, гораздо реже, чем раньше.

С каждым последующим днем Кате казалось, что дерзкие прикосновения этого лестного отшельника, а именно так про себя она называла Ивана, становятся более настойчивыми. И девушка видела, что в последнее время он даже не собирался скрывать своего жадного интереса к ней. На днях он ладонью обхватил ее грудь, якобы перепутав ее с талией, а вчера, когда разминал с мазью ее ноги, непозволительно высоко запустил руки под ее рубашку, и когда Катя недовольно зыркнула на него, Иван с вызовом посмотрел на нее, и руку убрал не сразу. На все его попытки смутить ее и нагло прикоснуться к ней, Катюша молчала и делала вид, что не замечает этого. Девушка понимала, что скандалы не приведут ни к чему хорошему. И совсем не знала, чего еще можно было ожидать от этого высокого молчуна, с пронзительными темно-зелеными глазами и мрачным выражением на лице. Сейчас она полностью зависела он этого мужчины. И порой ей безумно хотелось убежать, забыть эту маленькую избушку, которая стала для нее одновременно и пристанищем и ловушкой. И сейчас она понимала довольно отчетливо, что ей было необходимо как можно скорее покинуть это глухое место.

Катя молчала долго, отчего-то нервно теребя ложку. Иван решил, что она задумалась о своем и, похоже, не собирается продолжать разговор. Он прокашлялся, чтобы привлечь ее внимание, и сказал:

— Катерина Васильевна, так что Вы думаете, о том, чтобы утеплить избу?

— Не думаю, что меня это касается, — ответила она безразлично.

— Отчего же?

— Оттого что, я намереваюсь уехать отсюда и как можно скорее, — заметила она тихо, но твердо.

— Уехать? Вот еще новость! — как-то раздосадовано заметил он.

— Иван Алексеевич, я живу у Вас месяц. Я уже почти здорова. Мне более неудобно стеснять Вас своим присутствием.

— Катюша, Вы не стесняете меня. И вообще не пойму к чему Вы завели этот разговор? — спросил напряженно он.

— Вы могли бы отвезти меня в деревню?

— Я же уже говорил Вам, что там опасно, — быстро выпалил Иван, вперив в нее недовольный взор.

— Да я помню. Но я не про ближайшее село говорю. В округе же есть и другие деревни?

— Какие еще другие? Поблизости только эта. В остальные я не ходил. Они, скорее всего, не ближе двадцати семи верст. И дорогу до них я совсем не знаю.

— А Сарское село далеко отсюда?

— До него тоже верст тридцать будет не меньше. Только в ту сторону через болота идти. Ибо эта чаща с трех сторон окружена болотами. А если по длинному пути минуя болота, то верст сорок с лишним будет.

— Но ведь тридцать верст можно за день пройти, — заметила Катюша.

— За два если летом. А на снегоступах ход гораздо медленнее. Да и тропа теперь вся занесена, — заметил он. — И вообще я не пойму, зачем Вы версты считаете, Катерина Васильевна? Ходить то Вы все равно не можете, — закончил он холодно.

— Но Вы могли бы меня отнести, — пролепетала она неуверенно, устремив на него чистый пронзительный голубой взор.

— Как это отнести? — спросил Иван, нахмурившись, прекрасно понимая, о чем она говорит.

— Вы же принесли меня сюда, когда нашли в лесу…

Он очень долго пристально смотрел в ее взволнованное красивое личико и лихорадочно искал в своих мыслях нужный ответ, чтобы закончить этот неприятный разговор. Ибо он совсем не жаждал куда-либо нести ее.

— Да я принес Вас. Но скажу я Вам, Вы совсем не легкая ноша. Я пару раз отдыхал. И едва добрался до избушки. Тяжко прямо, — не моргнув глазом, соврал Иван, прекрасно зная, что девушка очень легка. Ибо сейчас, когда он переносил ее на руках с места на место, он даже поднимал ее без напряжения. А той ночью на его плече она показалась ему не тяжелее волчицы. Оттого в тот злополучный день, когда он спас ее, он добрался до своей избушки очень быстро, ибо перемещался на своих снегоступах, почти не снижая привычного темпа, которым ходил по лесам. Тяжелой ношей Иван считал лишь убитую тушу вепря, которая могла весить до дюжины пудов. Но всего этого он естественно не собирался рассказывать Катюше, преследуя свои тайные интересы. И уверенно смотря на нее, продолжил. — Посчитай, только на рассвете добрался. А это почти полночи. Выдохся весь. Просто уж больно жалко было Вас. Вот и терпел из последних сил. Нет, теперь уж увольте. Не смогу я донести Вас так далеко. И путь то сейчас в три раза больше надобен, да и зима теперь.

Катя нахмурилась, наряжено размышляя, и уже через несколько мгновений предложила: