Обольстительный шантаж - Джулия Джеймс Страница 14

Больным? Мрачная комичность ситуации вдруг поразила ее. Том и не думал болеть – никакого гриппа! Его снедали беспокойство и страх, а она оказалась настолько слепа, что даже не понимала этого!

Порция замерла на пороге библиотеки, и брат сам бросился ей навстречу.

– Сестричка! Он дает мне время для передышки. Конечно, у него будет контрольный пакет акций, но главное – наш банк устоит. Саес организует продажу банка одному из американских гигантов рынка. Дяде Мартину придется уйти... Я и сам бы рад отправить его в отставку, но... как сказать семидесятилетнему старику, что в его услугах больше не нуждаются?..

Порция воспользовалась паузой, чтобы спросить:

– А что будет с тобой, Том?

Он слабо улыбнулся.

– Ну, Саес найдет человека, чтобы подстраховать все мои действия. Потом я уйду. Это, конечно, полный крах, но ты даже представить себе не можешь, как мне осточертел этот проклятый банк! Я женюсь на Фелисити, буду заниматься Солтоном и стану помещиком, черт возьми! Именно этого я всегда и хотел.

Том был похож на заключенного, перед которым замаячил призрак свободы. Порция ответила ему слабой улыбкой:

– Я так рада слышать, что ты решился жениться на Фелисити, Том!

Он на мгновение помрачнел.

– Но до этого разговора с Саесом я не мог сделать ей предложение. Теперь, как только Саес подпишет договор и примет управление на себя...

Порция с трудом проговорила:

– И когда это случится?

– Ну, сначала надо подготовить все бумаги. Там целая куча всяких юридических формальностей.

– Он может еще отказаться от своего намерения? – Голос Порции прозвучал резче, чем ей бы того хотелось.

– Какой в этом смысл? Зачем ему выходить из игры?

Да, зачем? – спросила себя Порция, и ее сердце сжалось. Она подошла к окну, за которым расстилались зеленые лужайки. Чтобы спасти Солтон, ей предстоит пройти по пути, усеянному острым битым стеклом.

За ее спиной Том продолжал говорить:

– Я очень сожалею, что все так обернулось, сестричка, но, слава богу, теперь все хорошо закончится... Знаешь, я даже подумывал о самоубийстве...

Его голос пресекся, и Порция задрожала. Она так переживала из-за Солтона, но могла ведь потерять и брата, что в тысячу раз кошмарнее!

Что ж, у каждого свой крест, и она теперь знала, какой достался ей.

Порция чувствовала, что ее охватывает истерический смех, но она овладела собой. С этого дня ей надо научиться подавлять свои чувства.

Для Диего Caeca заполучить ее в свою постель было просто способом утолить свой сексуальный аппетит. Порция обидела его, и он поставил ее в такое положение, что она не может теперь отказать ему, желая спасти Солтон.

Да, Диего Саес получит ее – и разобьет ей сердце.

– Соедините меня с номером мистера Caeca, пожалуйста.

– Одну минуту, мадам. Как мне вас представить?

– Порция Ланчестер. – Ее голос был сухим и спокойным. Она не позволит себе даже намека на дрожь. Ни малейшего.

Девушка приехала в Лондон во второй половине дня, очень довольная, что Том решил остаться в Солтоне, чтобы отдохнуть от забот.

– Одну минуту. – В трубке на миг воцарилась тишина, потом портье произнес: – Я вас соединяю, мадам.

Раздался щелчок, затем низкий мужской голос проговорил:

– Порция?

Судорога сжала ей горло. После того, как Саес повсюду охотился за ней, теперь Порции пришлось побегать за ним.

– Я... я у себя дома... Мы могли бы поужинать сегодня.

Молчание на другом конце провода длилось, казалось, целую вечность. Ее пальцы, вцепившиеся в трубку, побелели от напряжения. Наконец Диего проговорил:

– Я улетаю сегодня вечером, Порция. Но если хочешь, ты можешь приехать ко мне прямо сейчас.

Порция положила телефонную трубку, чувствуя, как на нее накатывает волна слабости. Неужели ей, в самом деле, предстоит пройти через это? Отдаться Диего Саесу, который хочет сполна получить свое?

Прекрати это! Сколько можно терзать себя из-за такой глупости, если на кон поставлен Солтон.

Грубые, обидные слова пришли ей на ум: так значит, она собирается продать себя, как проститутка? Чтобы таким образом спасти Солтон для своего брата?

Впрочем, какая разница, как это называется? Ей просто неприятно заводить интрижку с Диего Саесом, один вид, которого повергает ее в трепет.

Порцию охватило горькое чувство безнадежности. Она медленно направилась в свою спальню и начала переодеваться.

Украшать себя для Диего Caeca.

Диего стоял у окна своего номера-пентхауса и разглядывал аллею Парк Лейн с ее нескончаемой вереницей машин. Сквозь шумоизолирующие окна гул транспорта достигал его ушей как тихое журчание, и Диего перенесся воспоминаниями к другому городу. И к другому времени.

Зловоние – вот чем больше всего запомнился ему Сан-Кристо. Смрад бедности, упадка и отчаяния. Удушающая жара дня и промозглый холод ночи, когда он лежал, свернувшись в клубок, спрятав кисти рук под мышками, пытаясь заснуть в грязных дворах и подъездах, не думая о постоянном голоде, терзавшем желудок...

Диего отогнал от себя страшные воспоминания, снова сосредоточившись на пейзаже за окном.

Единственной данью прошлому были деньги, которые Диего посылал отцу Томазо, который посвятил свою жизнь беспризорным детишкам, смиренно зарабатывая их доверие в ожидании, пока они не придут к нему в приют, где он мог бы внести хоть какой-то свет в беспробудный мрак их существования.

Теперь, благодаря деньгам Caeca, приют отца Томазо принимал все больше бездомных детей, и они получали тот же шанс стать чем-то большим, чем просто человеческие отбросы, что когда-то получил и сам Диего.

Он пересек комнату, подошел к бару и снова подумал о Солтоне.

Двести пятьдесят лет изысканной жизни... Как же человек, родившийся посреди такого великолепия, может быть столь небрежным со своим наследством? Том Ланчестер просто безумец. Диего хватило одного лишь взгляда на банковскую отчетность, чтобы понять это.

Что ж, это даже к лучшему. Из-за глупости наследника Ланчестеров он теперь получит возможность сполна насладиться тем, чего так желает.

Диего налил себе чуть-чуть виски, чувствуя, как его медленно наполняет возбуждение. Скоро она будет здесь...

Он вспомнил, какой увидел Порцию в гостиной Солтона – в этом шикарном платье, с выражением оскорбленного неверия на аристократическом лице. Жемчужное ожерелье сияло на изящной шее, заставляя нежную кожу казаться почти прозрачной...

Диего опустил стакан. Что-то шевельнулось в его душе, какое-то смутное чувство. В следующий миг он понял, что это было.