Побег при отягчающих обстоятельствах - Татьяна Алюшина Страница 14

Татьяна Григорьевна же, махнув рукой на все родительские возражения, самолично привела Егора в секцию боевого карате, где работал тренером сын ее бывшего коллеги и друга.

Данный вид спорта тогда в стране запрещали до невозможности и гонения, поэтому секция была, естественно, нелегальной.

Егору очень повезло с учителем.

Он не просто учил драться и заучивать приемы, он учил их философии боя, глубокому скрытому смыслу каждого движения, пониманию мира. Многие ушли в другие секции, не всем хотелось разбираться в мудростях и догмах боевого искусства, а Егору нравилось, ему было интересно.

Ему исполнилось пятнадцать лет, и однажды, когда он пришел на тренировку, его подозвал к себе тренер и сказал:

– Занятий не будет.

– Что, нас все-таки прикрыли? – спросил Егор.

Их секцию постоянно пытались прикрыть власти. За эти четыре года, которые занимался Егор, их дважды закрывали, на тренера заводили уголовное дело, но за неимением доказательств дело закрыли, а тренер находил другое помещение, и занятия продолжались.

– Нет, нас не закрыли. Тренировки не будет для тебя, мне больше нечему тебя учить, Егор. Так бывает, когда ученик перерос своего учителя.

– И что, мне теперь не заниматься?

– Заниматься, и еще больше, чем раньше.

Он протянул Егору листок, на котором были написаны имя, фамилия и телефон.

– Этот человек будет тебя учить дальше, я договорился.

Так Егор попал к Виктору Ивановичу. Он сразу понял и почувствовал другой, более высокий уровень учения и так увлекся, загорелся, что почти не вылезал из зала.

А через два года Виктор Иванович сказал ему:

– Егор, у тебя дарование, физическая и, главное, умственная расположенность к боевым искусствам. Не замыкайся только на карате, попробуй и другие виды, ушу, например. Есть один уникальный учитель, который может многому тебя научить, но он живет в Питере.

Вечером, за семейным ужином, Егор рассказал о разговоре с тренером.

– Ты этого хочешь? – спросила бабушка, закуривая папиросу, пачку она всегда клала рядом с тарелкой, когда садилась за стол.

– Да, очень! Мне интересно!

– Но ведь конец десятого класса и ты собирался поступать в медицинский? – разволновалась мама.

– Подожди, Наташ, – успокоил ее отец, похлопав по руке. – Егор, наверняка здесь, в Москве, найдется секция ушу.

– Тот учитель особенный, он не ведет секцию, а берет себе в ученики одного или двоих. К нему многие хотят попасть, но он берет не всех. Виктор Иванович говорит, что меня он возьмет.

– А как же институт? – спросила мама.

– Значит, поступит в Ленинграде, – сказала Татьяна Григорьевна.

Так Егор поступил в Военно-медицинскую академию в Ленинграде и стал заниматься ушу. К концу учебы он имел черный пояс по карате, глубокие знания ушу и стойко выработанный рефлекс на всю жизнь, как дыхание, заниматься каждый день.

Вика остановила машину напротив подъезда, выключила мотор и вынула ключи из замка зажигания.

Ключи, свисавшие с брелока, зажатого в кулаке, тихо позвякивали. Руки дрожали, слава богу, не той противной дрожью, которая била ее в такси.

«Это просто усталость», – подумала Вика.

Конечно, усталость, и страх, и желание дернуть отсюда куда подальше, и еще целый букет эмоций и чувств противоречивой направленности – не встречаться, не видеть, мотать в какую-нибудь иную, желательно далекую сторону и увидеть, услышать и, может, задать тот самый, мучивший все эти годы вопрос!

– Надо успокоиться! Что ты так разволновалась?

Она положила руки на руль, уперлась в них подбородком и посмотрела на стеклянный аквариум подъезда с охранником внутри вместо рыбки.

«Пять лет прошло, почти пять. Тогда был февраль».

Был февраль. Пятница.

Они созвонились с Ольгой и договорились встретиться после работы. Сначала хотели пойти в кино, но как-то ни один фильм из идущих в ближайших кинотеатрах их не вдохновил, тогда они решили просто посидеть в каком-нибудь кафе, выпить кофе и поболтать.

Вика работала бухгалтером в небольшой частной фирме, а Ольга, в не менее частной, менеджером по продажам. К немалой радости подруг, офисы фирм, в которых они трудились, находились в квартале друг от друга, что давало прекрасную возможность часто встречаться.

Вика, освободившись пораньше, зашла за Ольгой к ней на работу. Она не сразу нашла ее среди обычной пятничной, вечерней суеты, когда народ, раздражаясь от любых задержек и стараясь не попадаться на глаза начальству, стремится как можно скорее слинять с работы. Впереди выходные, у всех планы и долгожданный отдых.

– Викуля! – обрадовалась Ольга, увидев ее. – Ты же меня не бросишь?

– В смысле столкнуть с крыши или в трудную минуту? – уточнила на полном серьезе Вика.

– Второе! – рассмеялась Ольга и объяснила: – Наша замдиректора забыла портфель с документами, а они ей завтра нужны. Она позвонила и попросила, чтобы кто-нибудь его принес. Наш народ, узнав об этом, попрятался по углам, как тараканы, а я неосмотрительно попалась начальству под руку. Викуль, это недалеко, она в центре живет, занесем и пойдем в кофе пить.

– Пошли, нерасторопная ты наша! – вздохнула Вика.

Ага, сейчас-с-с, «занесем» и пойдем по делам своим! А российская действительность?

Отметилась, а как же! Широкомасштабная стройка во дворе, огороженная заборами, перелопатила вместе с грунтом упорядоченную жизнь нескольких близлежащих домов. Черт его знает, как они там строят и почему во время этого стихийного бедствия округа погружается во тьму и хаос – фонари не горят, проходы между домами загорожены, через темные рытвины и завалы пробираемся, как по минному полю. Может, это специфика такая строительства в нашей стране? Ну, вот в такую специфику девчонки и попали, свернув с освещенной центральной улицы через арку во двор, объединявший несколько домов, в том числе и искомый ими. Таблички с номерами домов в соответствии общему разрушению не подсвечивались, и определить в темноте, какая цифра на доме, не то что трудно, а невозможно, без вариантов!

Холод стоял жуткий. Во дворах, где они блуждали, не наблюдалось ни одного прохожего. От просоленного снежного месива вперемешку с вывороченным грунтом, покрывавшего тротуары, через которое приходилось пробираться, как через полосу препятствий, у Вики совсем промокли старые, ненадежные сапоги, и она чувствовала, как хлюпают пальцы внутри. Ольга, стуча зубами, тихо ругаясь, засовывала себе под мышку то одну, то другую ладошки, чтобы согреться.

Когда они, наконец, расспросив старушку, увидев которую бежали через весь двор с криками «Бабушка, подождите!», чем напугали ее чуть ли не до смерти, ввалились в подъезд нужного дома, Вике казалось, что она уже околела. Ольга была не в лучшем состоянии: она так замерзла, что дрожала всем телом и у нее посинели губы.