Мечтательница - Вера и Марина Воробей Страница 13

Когда на следующий день раздался пронзительный,требовательный звонок в дверь, Варя сразу пошла открывать. Родителей дома небыло. Мама в театре, у нее скользящий график, папа в Таганроге, вискусствоведческой командировке. Варю никогда не угнетало одиночество, онаумела развлекать себя сама, но сегодня она была рада ему вдвойне: никто небудет им с Борей мешать. А в том, что это пришел именно он, у Вари не было нималейшего сомнения. Сердце в таких случаях не обманывает. Сделав глубокийвздох, Варя повернула круглую ручку.

– Ну наконец-то! – Боря шумно вошел в квартиру, неглядя захлопнул рукой дверь. – Слушай, что происходит? Я вчера пришел всемь, тебя нет…

– Я гуляла, – ответила Варя замороженным голосом.

Странно, ее нынешнее состояние не напоминало ни одно из тех,что так красочно описываются в романах. Наверное, все, что можно было пережить,переболеть или выстрадать, она с лихвой израсходовала вчера. Но не было итупого безразличия, будто это происходит не с ней. Нет, это была она, толькодругая. И Варя повторила:

– Я гуляла. Одна.

– Да? – Боря удивленно изогнул бровь, одновременновжикнув молнией на куртке. – И что ж тебя так пробрало? Одиночествазахотелось?

– Нет, я думала.

– Хорошее занятие. Могли бы и вместе подумать. Телефонпо этой же причине отключила? Чтобы думать не мешал? – поинтересовался онв своей бесшабашной манере, сел на табуретку и стал снимать ботинки.

– Не раздевайся, Борь, – предупредила Варя, –ты сейчас уйдешь.

Он поднял голову, впервые за эти минуты внимательнопосмотрел ей в лицо:

– Что-то случилось?

– Случилось.

– Что? Ну говори, не томи! – Он медленно поднялсяна ноги.

– Я повзрослела. Просто повзрослела, и все! –криво улыбнулась Варя.

По Бориному лицу пробежала тень. Он досадливо хмыкнул:

– Понятно, значит, Белый трепанулся Дашке, а Дашкатебе. Как же – подружки!

– Нет. Все не так, как ты думаешь. Я подслушивала. Ястояла на сцене за занавесом и слышала ваш разговор, пока вы вешали плакаты.Весь.

– Ты подслушивала? – недоверчиво переспросилон. – На тебя это как-то непохоже.

– Я знаю, – бесцветно отозвалась Варя, обхвативсебя руками: ее как будто знобило. – Я же сказала, я изменилась.

Боря несколько долгих секунд раздумывал, глядя на нее, потоммедленно произнес:

– Та-ак, похоже, я должен начать извиняться, что неоправдал твоих ожиданий… – Он опустил голову и тут же резко вскинулее. – Но ведь я тебе ничего не обещал! Я позвал, и ты пошла.

Слова ударили наотмашь. Но он был честен с ней, и она должнаответить ему тем же.

– Да, – произнесла Варя, заставляя себя смотретьБоре прямо в глаза. – Ты мне ничего не обещал. И поэтому я на тебя зла недержу и виноватых и правых не ищу. Их нет. Ты правильно сказал: ты позвал, япошла. Но больше мы встречаться не будем. Ну, после школы, я имею в виду.

– И тебя не волнует, что другие скажут?

– А мне плевать. Все равно никто не верил, что этодолго продлится.

– Варь!.. – Боря болезненно поморщился и качнулсяк ней.

Она отступила назад:

– Нет, Борь, уходи! Просто уходи!

Сожаление в его глазах мгновенно сменилось холодным блеском.

– Как скажешь. – Боря повернулся, взялся за ручкудвери.

– Да, вот еще что, – остановила его Варя. Онобернулся и выжидающе посмотрел на нее. – Ты больше не опекай меня, Борь.Не нужно. Я уж как-нибудь сама о себе позабочусь.

Между ними повисла пауза, а потом он молча вышел за дверь.

Варя обессиленно прислонилась к ее прохладной поверхности:все ее душевные силы были израсходованы на этот последний разговор.

Боря проделал то же самое с противоположной стороны. Егочувства, эмоции и мысли, напротив, били из него горячим гейзером. Ощущениетакое, словно его швырнули на гвозди или на раскаленные угли. Может, это ийоговская терапия, но он к ней явно не готов.

«А может, оно и к лучшему! – подумал онвнезапно. – Ну на фига мне эти сердечные проблемы? Не успел от однихизбавиться, как опять шею под хомут подставляю».

Тем не менее, оказавшись на улице, Боря еще постоял снезависимым видом, поглядывая на хмурившееся небо, на тот случай, если за нимнаблюдают из окна, и только после этого отправился к автобусной остановке,насвистывая лихой мотивчик. Свист получался не очень: в горле было чертовски сухо.От одной только мысли, что по его вине в ее дымчатых, чуть раскосых глазахбольше никогда не промелькнет это трогательное, по-детски наивное выражениевосторга, ему становилось тошно и хотелось выть! И кто его за язык тянулоткровенничать с Белым?!