Коварство и честь - Эмма Орчи Страница 13

— Святая Матерь Божия, защити нас, — время от времени бормотала мадам де Серваль.

За их спинами тянулись дома. Никакой возможности сбежать, даже если бы дрожащие ноги не отказывались им служить. При этом они смутно сознавали присутствие жуткого создания со свистящим кашлем и уродливым лицом. Временами он казался так близко, что они невольно закрывали глаза, почти ощущая его немытые руки на горле. Ощущали, как сжимаются пальцы, утаскивая их вниз, в темную пропасть, именуемую смертью.

Все это происходило в течение нескольких минут, и все это время Робеспьер, как дух мести, играющий на публику, бесстрастно стоял в сиянии гигантского смоляного факела, отбрасывавшего на его тощую фигуру попеременно свет и тени, живописные и причудливые, удлиняя тонкий прямой нос, искажая очертания его лица, так что он казался неким фантастическим созданием иного мира. Два его приятеля были затеряны во мраке, как и мадам де Серваль с детьми. Стол служил единственной преградой между ними и толпой, готовой подтащить их к ближайшему фонарю и повесить на глазах у возмущенного идола.

— Оставьте изменников в покое, — скомандовал Робеспьер. — Правосудие разделается с ними, как они того заслуживают!

— На фонарь! — настойчиво требовали люди, особенно женщины.

Робеспьер повернулся к одному из своих костоломов.

— Отведи аристократов в ближайший комиссариат, — потребовал он. — Я не позволю, чтобы кровопролитие запятнало наш братский ужин.

— Комиссариат?! Черта с два! — прогремел оглушительный голос. — Кто встанет между нами и нашей местью? Эта шваль посмела оскорбить Робеспьера! Мы все будем свидетелями того, как они болтаются в петле!

Никто не мог сказать точно, что случилось потом. Темнота, мерцающие огни, свечение углей в жаровнях, еще больше подчеркивавшее окружающий мрак, проникнуть сквозь который не дано взгляду простого смертного… Одно точно: именно гражданин Рато, выступавший от имени всей толпы, навис над четырьмя жертвами, протянув к ним огромные кулаки, откинув голову и широко раскрыв рот, выплевывая оскорбления и гадости. Требуя осуществить право народа взять закон в свои честные руки. Свет ближайшего смоляного факела обрисовал его гигантскую фигуру. Толпа приветствовала его, соглашаясь, что в этом случае мгновенное правосудие оправданно. Но в следующую секунду пламя факела, раздуваемое ветром, отклонилось в противоположную сторону. Тьма неожиданно окутала буйствовавшего колосса и переполненных ужасом жертв.

— Рато! — крикнул кто-то.

— Эй, там! Гражданин Рато! Где ты? — окликали со всех сторон. Но никто не отзывался. Казалось, сильный порыв ветра где-то захлопнул тяжелую дверь. Гражданин Рато исчез вместе с четырьмя изменниками.

Прошло несколько секунд драгоценного времени, пока толпа успела заподозрить, что у нее отняли добычу. Началась суматоха. Человеческая масса запрудила улицу Сент-Оноре, совсем как поток воды, пробивающийся сквозь узкое ущелье.

— Рато! — вопили собравшиеся по всей улице.

Суеверие, расцветшее пышным цветом в эти дни кровавой бойни и преступлений, овладело многими трусливыми душами. Рато исчез, и, похоже, само воплощенное Зло, чье имя так часто употреблялось во время братского ужина, уволокло Рато в адские подземелья.

Наконец наступило всеобщее молчание. Такое же абсолютное, как в полночь на кладбище. Костоломы, которые по команде господина пробивались сквозь толпу, чтобы схватить изменников, прекратили требовать, чтобы люди расступились во имя Конвента, а Сен-Жюст, стоявший рядом с другом, буквально увидел, как крик замер на губах Робеспьера.

Тот сам не совсем понял, что случилось. В глубине сердца он уже согласился на предложение двух друзей и был готов позволить толпе растерзать несчастных. Как сказал Сен-Жюст, для него наступил бы триумф, если бы хулители оказались растоптаны толпой! Когда Рато навис над добычей, швыряя в них угрозы и оскорбления, довольный тиран улыбнулся. Даже когда гигант так не вовремя исчез, Робеспьер на минуту-другую оставался спокойным и довольным.

И тут вся толпа устремилась к воротам дома. Те, кто был в первых рядах, пытались выбить тяжелые панели. Задние напирали на передних. Но с воротами старого Парижа так просто не справишься! Дерево много веков выдерживало натиск полуголодных бродяг.

Однако всему настает конец.

Толпа, опасаясь, что ее одурачили, злобно завыла. Робеспьер, еще более осунувшийся и бледный, чем обычно, повернулся к спутникам, пытаясь прочесть их мысли.

— Чему суждено… — пробормотал Сен-Жюст, но не посмел продолжить.

Да и сейчас было не время что-то предпринимать. Массивные дубовые створки уже поддавались настойчивым усилиям. Резное дерево затрещало под давлением живого тарана. Вой толпы мгновенно сменился дикими криками восторга. Те, кто ломал ворота, приостановили и свои усилия. Все немедленно задрали головы. Причудливый свет факелов играл на худых шеях и немытых головах, создавая фантасмагорические, причудливые образы.

Робеспьер и его спутники инстинктивно подняли глаза. Там, на несколько метров поодаль, на балконе третьего этажа соседнего дома только сейчас появилась фигура Рато. И все увидели, что комната за его спиной наполнена светом, четко обрисовавшим силуэт гиганта на ярком сияющем фоне. Голова обнажена, длинные жирные волосы шевелил ветер, лохмотья рубашки открывали широкую грудь. На его левом плече висела безжизненная женская фигура. Правой рукой он тащил вторую женщину. Прямо под ним краснели уголья огромной жаровни. Вид этого великана, истинного олицетворения «праведной» мести, заткнул рты вопившим. Он постоял неподвижно всего несколько мгновений, на виду у толпы, на виду у всемогущего тирана, за оскорбление которого поклялся отомстить. Потом он высокопарно вскричал:

— Да погибнут все заговорщики против свободы людей, все изменники правого дела от руки народа и во славу их избранников!

Изогнувшись, он поднял бесчувственных женщин, даже не подумавших сопротивляться, и мощным броском швырнул через железные перила. На какой-то момент обе бесформенные фигуры словно повисли в темном воздухе, и все скопление фанатиков затаило дыхание в предвкушении казни. Они ждали, благоговейно трепеща, чтобы разразиться оглушительными воплями, когда оба тела упали прямо в тлеющую жаровню.

— Еще двое пойдут следом! — зычно крикнул он.

Люди толкались, едва не дрались, чтобы получше разглядеть. Женщины орали, дети плакали, мужчины богохульствовали. Крики «Да здравствует Робеспьер!» смешивались с воплями «Да здравствует Рато!». Вскоре присутствующие взялись за руки и затеяли дикую сарабанду вокруг жаровни. Эта безумная оргия радости длилась не менее трех минут, пока самые смелые не приблизились к жаровне, чтобы своими глазами увидеть последнюю агонию изменников. Немедленно посыпались ругательства и проклятия.

Некоторые лишились дара речи и дрожащими руками показывали на странные узлы, еще не охваченные огнем.

И это были именно узлы! Тряпки, поспешно связанные вместе и изображавшие человеческие фигуры.