Линия судьбы - Аннет Клоу Страница 13

Санчес нетерпеливо заерзал на сиденье. Чарли?.. Она имеет в виду Чарльза? Кем же все-таки он ей приходится?

— Но в пути, где-то на севере Пьемонта, на дилижанс, в котором мы ехали, напали бандиты, — продолжала тем временем Лора. — А уже на них почти сразу же — вооруженные солдаты. Началась перестрелка и суматоха… Перед этим разбойники велели всем пассажирам выйти из дилижанса, и когда раздались выстрелы… я очень испугалась и бросилась бежать, — Лора задохнулась от волнения, и Санчес подал ей стакан воды. Сделав глоток, она немного успокоилась и продолжила: — Я сразу же скатилась по откосу вниз и упала в реку… Течение было очень сильным, и меня ударило о камни. Очнулась я в кибитке. Меня вытащил из реки Радко, сын Зары. Вот так и случилось, что я оказалась в таборе. Я ничего не помнила. Тот страшный день всплыл в моей памяти только пару лет спустя. Мне казалось, что все тогда погибли… А цыгане приняли меня в свою семью. Они ко мне очень хорошо относились, и я была счастлива. Целых десять лет. И лишь много позже узнала, что мои родные уцелели в той перестрелке и долго пытались найти меня, но наш табор много кочевал. И теперь мне очень горько, что я так и не встретилась с моими родителями. Они умерли от… — Лора запнулась, — от какой-то болезни, что пять лет назад унесла многие жизни. Остался лишь мой брат Чарльз, которого отец незадолго до того отправил сюда, чтобы подготовить к переезду недавно купленную виллу. Эту самую. Денег он скопил к этому времени достаточно, ведь конезавод приносил хорошую прибыль. Кавур был им доволен, но отец всегда хотел жить в Ломбардии. Австрийцы его нисколько не волновали, он всегда держался подальше от политики. Не то что мой брат… — и Лора, всхлипнув, уронила голову на руки. — Теперь у меня есть дом, но нет родных…

Санчес вскочил со стула. Он хотел сказать ей что-нибудь ободряющее, но язык словно прилип к небу. Будто читая его мысли, женщина продолжила свой рассказ:

— Цыгане любят всех детей без разбору, так что я росла наравне с другими девочками табора, правда, отличаясь от них цветом волос. Так прошло семь лет, а потом, — голос женщины дрогнул, — мой названый брат Радко предложил мне стать его женой.

Санчес затаил дыхание и неуверенно переспросил:

— Значит, вы… и он…

— Да. Я согласилась, и мы стали мужем и женой.

Черт побери! Лора Джекилл — жена цыгана? Невероятно. У Санчеса подкосились ноги, и он плюхнулся на стул, едва не рухнув вместе с ним на пол. У него словно пелена спала с глаз. Значит, все же Мари, Мариука — родная дочь Лоры… Ему почему-то хотелось думать, что девушка из жалости взяла к себе маленькую цыганочку. Боже, каким же слепцом он был!

— Значит, Мари… — с трудом выдавил он.

— Да, она моя дочь. Моя и моего мужа. — Лора замолчала, ожидая, что ответит на ее откровение Корелли. Скорее всего осудит. Ведь даже Чарльз поначалу отказывался признать племянницу, зато потом полюбил малышку всей душой. Лора пыталась убедить себя в том, что мнение Санчеса Корелли ее нисколько не интересует, но предательский холодок в груди доказывал обратное. Она ждала ответа с замиранием сердца, а постоялец молчал.

Корелли сидел, опустив голову. Женщина, рассказавшая свою удивительную историю, сейчас ждет от него каких-то слов, но что он может сказать? Он не имеет права ее судить… Смущенный Санчес вдруг понял, что, пожалуй, даже восхищен этой странной синьорой. Не каждая женщина даже самых свободных нравов на такое решится — стать женой цыгана.

— Вы очень мужественный человек, — наконец сказал он.

Лора изучающе посмотрела на Санчеса, но не увидела на его лице и тени насмешки. Хотя этот мужчина, как и все прочие, конечно, недолюбливает цыган. Сможет ли он перешагнуть через предрассудки, которых у обычных, оседлых, жителей больше, чем звезд на небе? Как-то он теперь относится к ней — белой цыганке, как ее частенько называли в той прежней кочевой жизни?

Санчес спокойно встретил ее взгляд и спросил лишь одно — то, о чем сразу же подумал, узнав о Мариуке:

— Где же сейчас ваш… ром? — поинтересовался он, припомнив цыганское слово. Он не мог заставить себя произнести обычное — «муж».

Глаза женщины наполнились слезами. Заметив это, Санчес с тревогой тронул ее руку:

— С вами все в порядке?

— Мой муж… мне трудно о нем говорить.

— Тогда не нужно. Я ведь просто поинтересовался.

— Нет, я скажу, — Лора перевела дух. — Моего мужа больше нет в живых. Солдаты убили его. Это случилось в Австрии. Какой-то негодяй отдал приказ стрелять по табору, когда мы направлялись в Тироль. Не знаю, как его имя и почему он так решил! Но будь он проклят!.. Его солдаты постарались на славу, — горько усмехнулась она. — Они стреляли в нас, словно в диких уток… — от волнения Лора едва могла говорить. К горлу подступил тяжелый ком, но она мужественно продолжила свой рассказ: — Баро попытался объяснить, что мы всего лишь кочуем, но солдаты… начали стрелять без предупреждения. — Она замолчала, затем вновь заговорила совершенно глухим голосом: — Женщины молили о пощаде, дети плакали, кони стонали, а солдаты все стреляли и стреляли… Наши мужчины стали отстреливаться, чтобы прикрыть наш уход за реку, за кордон. Среди них никто не выжил. В том числе и мой муж.

— Проклятье! — выдохнул Санчес. Другого слова он подобрать не мог и, как заведенный, повторял снова и снова: — Проклятье! Проклятье!

Лора пожала плечами и уставилась в пол.

— В Тироле мы присоединились к другому табору, направляющемуся в Ломбардию. И в одной деревушке возле Милана меня случайно увидел мой брат. Это неудивительно — я всегда привлекала внимание своим цветом волос, к тому же Чарли сказал, что я стала удивительно похожа на нашу маму. Он пришел в табор за разъяснениями, и Зара рассказала ему, что меня подобрали в тех местах, где я потеряла семью. А мой медальон с портретами наших родителей рассеял последние сомнения. Меня не стали удерживать в таборе, а я хотела лишь одного — поскорее забыть тот кошмар, в котором погиб Радко. Спустя какое-то время Чарльз привез меня сюда. Потом он поступил в армию, и его домом стали казармы. Вилла, о которой мечтал отец, оказалась заброшена после его ухода, ведь мы с Мариукой не в силах ее содержать в должном порядке. Все слуги разбежались. И все же это мой настоящий дом. Другого у меня нет.

— То, что вы рассказали, ужасно. Солдаты вели себя как бандиты, но ведь это все в прошлом, — Санчес вдруг нахмурился. — Я не понимаю, почему давние события до сих пор беспокоят вас? Чего вы теперь боитесь?

Его вопрос смутил Лору. А следующий заставил и вовсе покраснеть.

— А какое отношение имеет к вам дядя Жук? Он действительно дядя Марии?

— Джура — кровный родственник моего Радко. Он — сын баро… и очень привязался к нам за то недолгое время, что я провела в новом таборе. Джура считает себя ответственным за меня и малышку и… надеется, что я вернусь в табор.

Санчес нервно забарабанил пальцами по крышке стола.

— Похоже, что лично вам общение с ним не доставляет удовольствия?