Мотылек - Кэтрин Куксон Страница 13

— Я… тоже несу свой крест. — Она принялась растирать это место, как будто и в самом деле испытывала боль.

Агнес вынуждена была задать вопрос:

— Тебе плохо, мама?

Кейт Торман немного приподняла голову и, тяжело дыша, попросила:

— Там, в гардеробной, на третьей полке шкафа, сзади, бутылочка, синяя бутылочка. Пойди найди ее и принеси.

— Сейчас, мама. — С тревогой взглянув на мать, Агнес побежала в гардеробную и не успела туда войти, как услышала, что дверь спальной открылась, и в комнату вошел отец.

Одно то, что он вошел в спальню жены не постучав, означало, что он добавил, и добавил прилично, к тому, что выпил за вечер с гостями, потому что, перейдя определенную грань, он терял весь свой джентльменский облик и превращался в грубого хама.

Много лет он жил в своих комнатах по другую сторону лестничной площадки, и когда в моменты трезвости наносил визит в комнату матери, то всегда, прежде чем войти, вежливо стучал в дверь.

Но в данный момент он разглагольствовал, голос его звучал невнятно, мысли путались. Он поносил только недавно уехавших гостей, перемежая язвительные высказывания грубой бранью. Это был еще один эффект, которым сопровождалось у него опьянение. Он вообще отличался любовью к сквернословию, но в подпитии превосходил самого себя.

Агнес не сразу разыскала пузырек. Его не оказалось на третьей полке, заваленной стопками исподнего белья, не было его и на полке ниже, где хранились ночные рубашки и корсеты, он нашелся на самой нижней полке, в углу, за кучей разноцветных чулок.

Она стояла с пузырьком в руке и не знала, что делать, войти ли в комнату или нет, — она не сомневалась, что при виде ее отец распалится еще больше. У него была привычка, напившись, разыскивать ее и заводить с ней разговоры. Она вся окаменела, услышав, как он сказал:

— Подожди, подожди, я ей покажу. Она сделала это нарочно, взяла и, ни слова не говоря, ушла. Но, будь уверена, ей дали сигнал. Это все чертова Пегги. Зачем ей понадобилось заходить и спрашивать, не хотим ли мы еще кофе. Делала она когда-нибудь это раньше? Ничего подобного. А что делает мадам Агнес? Она тут же выскакивает вслед. А зачем? А затем, что эта обезумевшая тварь снова сбежала из дома. И вот что я тебе скажу: если только Беннет раскошелится на заем, все, мы от нее избавимся. Это будет самое лучшее применение деньгам — запрятать ее куда-нибудь.

— Нет, Реджинальд, нет. Ты не можешь упрятать ее в сумасшедший дом. Это было бы грешно.

— Грешно? Ты сказала грешно, женщина? И это ты говоришь о грехе!

Тут Агнес услышала, как мать что-то пробормотала, но что именно, не разобрала. Но что бы это ни было, отец разозлился еще больше, и от этого перешел на крик.

— И это ты-то берешься учить меня, что такое грех! Да, вот о грехе-то и нужно бы поговорить, потому что кто это согрешил первым, а? Скажи-ка мне? Кто же это, черт побери, согрешил первым? Она не моя! Разве не так? Скажи, скажи это. Она ведь живое напоминание о твоем грехе, так ведь? И была им все эти годы, кара за твои похождения с дражайшим Ланселотом. Ланселот — рыцарь, Ланселот — романтический капитан Индийской армии. Думаешь, я такой простофиля и ничего не знал? Ты думала, что я ничего не вижу, разве не так? Ланселот, да чтоб ему в гробу перевернуться!

— Это неправда, — почти простонала мать, и добавила: — Она твоя…

Однако ее прервал отцовский вопль:

— Не смей мне лгать, сука! Я слишком долго молчал.

— Да, это правда, ты молчал. — На какой-то момент в голосе матери пробилась новая сила, в нем послышался, и не так уж незаметно, едкий упрек. — Это потому, что я содержала и тебя, и этот дом, и не только до смерти отца, но и после — на те крохи, что маленькая тетушка Джесс оставила мне, вот почему ты помалкивал. Да стоило мне только бросить тебя, тебе бы тут и пришел конец. И… не дай бог, я умру, правда, Реджинальд? Тебе невыгодно убивать меня, как тебе столько раз хотелось, так как мои деньги умрут вместе со мной, и тебе тоже будет крышка, потому что ты ни на что не годен и никогда не был годен, что ни возьми, ни для работы, ни для любви.

Агнес уловила звук удара и слабый крик и мигом заскочила в комнату, где увидела скорчившуюся на полу мать, она вцепилась обеими руками в край кровати. Отец стоял, склонившись над ней, лицо его было искажено до неузнаваемости, он весь клокотал от ярости. Он с удивлением обернулся и, распрямившись, уставился на Агнес, а потом обрушил на ее голову поток невероятных ругательств, отчего она закрыла глаза и втянула голову в плечи. Когда он замолчал, из уголков его рта по подбородку текла слюна, и он растер ее по губам подушечкой большого пальца и неверными шагами вышел из комнаты.

— Мама! Мама! — Агнес повернула голову матери, уткнувшейся лицом в постель, и на миг ее обуял ужас, потому что голова Кейт безвольно мотнулась назад. Неужели умерла? Она быстро нащупала пульс, он почти не прощупывался.

Оттащив отяжелевшее тело от кровати, Агнес подхватила его подмышки, но поднять не смогла, поэтому осторожно уложила на пол и перебежала на другую сторону кровати, чтобы дернуть за шнур звонка.

Она сидела на полу, держа голову матери у себя на коленях, когда в комнату вошла Руфи Уотерз, от неожиданности воскликнувшая:

— Господи боже мой, мисс!

— Быстро позови сюда Пегги… Хотя нет, подожди. Мастер Стенли дома?

— Да, мисс, он ушел к себе с полчаса назад.

— Быстро сходи за ним.

Через несколько минут в комнату вошел ее младший брат. Он был в ночной рубашке и халате. Опустившись на корточки рядом с Агнес, он спросил:

— Что случилось?

— Думаю, это сердечный приступ.

— Сердечный приступ! У нее было такое раньше?

— Не знаю. Но она принимала вот это. — Она показала на стоявший на тумбочке рядом с кроватью синий пузырек. Он взял его и прочитал на ярлыке: «Принимать при необходимости по шесть капель».

— Что это, опий?

Она покачала головой:

— Нет, он пахнет по-другому, наверное, ей это прописали. Ты бы съездил за доктором.

Он поднялся на ноги и сказал:

— Думаешь, в этом есть необходимость?

— Стенли! — прикрикнула она, и он тут же сделался похожим на провинившегося школьника.

— Ну, что ты, что ты, я только имел в виду, что для нее это уже привычно, и приступы и капли.

— Стенли, отправляйся за доктором и привези его как можно скорее. Но минутку, вот и Пегги. Помоги-ка нам поднять ее.

Пегги Уотерз, как только вошла в комнату, тут же увидела хозяйку лежащей на полу, но не проронила ни слова. Втроем они подняли неподвижное тело на кровать, и Агнес, снова повернувшись к брату, сказала:

— Побыстрее, пожалуйста. Поспеши как только можешь…

Произнеся эти слова, Агнес вспомнила, как говорила Джеймсу, что ее братья больше не мальчики. Но от фактов никуда не денешься, и сейчас Стенли очень мало походил на мужчину.