Звезда моей любви - Виктория Баринова Страница 13

— Я слабенькая актриса? Да что ты в этом понимаешь!

— Ты плохая актриса хотя бы потому, что не можешь притвориться, что любишь меня, как остальные сестры, — усмехнулся Евгений. — И мне это нравится.

От неожиданности Алин гнев как рукой сняло.

— А что, все притворяются?

— Нет, — расхохотался Евгений. Он встал, заложил руки за спину и прошелся к окну. — Они на самом деле меня любят. А ты — нет. Я не понимаю почему.

— Ты такой умный. Догадайся!

— Мне кажется, муж никак не отпускает тебя. Ты думаешь о нем, а он развлекается с любовницей. Я читал об Илье…

— Не знала, что ты увлекаешься желтой прессой!

— Я читал ее ради тебя. — Евгений сел рядом и обнял Алю за плечи. — Я же люблю тебя, глупышка, и хочу, чтобы тебе было хорошо. Ты для меня самая красивая и желанная. Я с ума по тебе схожу…

— Тогда отпусти меня домой.

— Опять ты об этом! Что ты забыла дома? Здесь я могу сделать тебя королевой. Я выполню любое твое желание. Ты будешь счастлива со мной… Дорогая, любимая…

Он прижимал Алю к себе, гладил по спине, целовал ее волосы. Но физическое отвращение, которое она испытывала к этому человеку, помогало ей сохранять ясность ума и не поддаваться его чарующему голосу.

— Я приду к тебе сегодня ночью, хорошо? — Евгений пытался поцеловать Алю в губы. — Я больше не могу терпеть… Я места себе не нахожу…

— Ну уж нет! — Аля оттолкнула его и вскочила. — Я лучше утоплюсь, чем буду с тобой спать! Ясно?!

Она выбежала на улицу. Евгений — за ней.

— Аля, постой… послушай…

Он схватил ее за руку, но Аля развернулась и с размаху залепила нерасторопному Учителю пощечину. Всю свою бессильную ярость, всю ненависть к человеку, который вздумал распоряжаться ее жизнью, вложила Аля в один-единственный удар. Она испытала почти физическое наслаждение, когда увидела пунцовое пятно на гладкой щеке Евгения.

— Ах ты, дрянь… — Он отпустил Алину руку и схватился за ушибленное место. Привычной доброты уже не было в его глазах. — Ты все равно никуда не денешься. В ногах у меня будешь валяться и умолять о любви, а я еще подумаю, посмотреть ли в твою сторону или же выгнать из поселка в тайгу!

Он ушел в дом, с грохотом захлопнув входную дверь перед лицом остолбеневшей Али.

Известие о том, что одна из сестер осмелилась ударить Учителя, распространилось по поселку еще до того, как Аля вернулась домой.

— Что произошло у тебя с Учителем? — грозно спросила Домра, как только Аля переступила порог.

— Он стал распускать руки, и я поставила его на место.

— Ты хоть представляешь, что ты наделала? Учитель все готов для тебя сделать, а ты ведешь себя как неблагодарная тварь!

— Вот и отправьте меня домой, раз я вам не подхожу! Я не люблю вашего Учителя! Мне все здесь надоело! Осточертело! Куры, тесто, тряпки эти уродливые! Болтовня вечная насчет любви! Не могу больше! Выпустите меня из этого дурдома!

У Али началась истерика. Она рыдала, заламывала руки, била кулаками в стены, оскорбляла всех. Через десять минут наступил спад, и она позволила Домре умыть себя и отвести в комнату.

После этого эпизода Аля заметила, что вся пища, приготовленная Домрой, стала отдавать горечью. Она пожаловалась. Но Домра рассудила — Аля больна и не чувствует истинного вкуса еды.

Это походило на правду. Болезнь возвращалась, по капле забирая ее силы. У Али все валилось из рук, она не могла сосредоточиться на работе. К середине дня Аля ужасно уставала. Хотелось лечь на кровать, закрыть глаза и снова увидеть тот сон, после которого все тело горело как в лихорадке…

Алю мучили странные сны, которых она по утрам не помнила. Странные сны наполняли ее тело чувственным томлением. Она могла проснуться среди ночи, плохо понимая, где сон, а где реальность. В голове звенели чужие голоса, кто-то звал ее, обещал неземное блаженство. Аля изнывала от желания. Почему она одна на этих простынях, и никто не придет разделить с ней благоухающую сладость ночи? Смутно припоминала она мужские руки, тянущиеся к ней во сне, смелые, горячие, способные творить чудеса… Порой в середине дня Алю настигал обрывок сновидения, и ей хотелось стонать и разрывать на себе одежду, терзаясь плотским желанием.

В моменты просветления Аля сознавала, что с ней происходит нечто необъяснимое. Она пожаловалась Домре на недомогание, но та отмахнулась от нее:

— Ты привыкаешь к климату. После праздника все наладится.

Праздник! Все в поселке сошли с ума из-за него. Незримое присутствие Учителя ощущалось в каждом доме. Сестры лихорадочно готовились, мечтая о том, чтобы стать избранницей и познать великую милость. Они казались Але одалисками в гареме султана, покорными рабынями у ног хозяина, умоляющими о ласке.

Але хотелось смеяться над ними, над их слепой доверчивостью, но смеяться в одиночку было трудно. Она была абсолютно одна. Ей повсюду чудился злой умысел. Аля вздрагивала от малейшего шороха и боялась засыпать без света. Она старалась не выходить лишний раз на улицу. Она постоянно прислушивалась к шуму, исходящему из верхних комнат, где жил Евгений. Аля страшилась встречи с ним и одновременно жаждала снова увидеть его. Не он ли приходит к ней во сне каждую ночь и пробуждает ее сонное тело к жизни, напоминая ему о любви? Не его ли руки жадно тянутся к ней, а губы блуждают по телу Али, заставляя каждую клеточку трепетать от истомы? В их маленьком уединенном мирке не было ни одного мужчины, кроме него, и Але стало казаться, что он — единственный мужчина на целом свете. И лишь ему под силу влить в нее животворную энергию, разбудить от спячки, избавить от яда, который проник в ее кровь…

Аля чувствовала, что сходит с ума. Поддавшись всеобщей эйфории, она наравне с остальными сестрами с лихорадочным нетерпением ждала праздника. Взойдет ее звезда любви, и на свет явится иная, преображенная Аля. Она поймет то, чего не понимала до сих пор, и перестанет метаться ночью на кровати, сминая душистые простыни.

За два дня до праздника Аля стала свидетельницей загадочного разговора, направившего мысли бывшей актрисы в иное, более приземленное русло. Спускаясь по лестнице на первый этаж, она услышала звук хлопнувшей двери. Голос Домры произнес:

— Пришла, слава богу! Принесла?

— Принесла, принесла, — послышался низкий голос Киры. — Держи.

— Мало. Это ей на один обед.

Аля замерла и навострила уши.

— А ты растяни. Думаешь, эта травка под каждым кустом растет? Два дня искала, все руки себе исколола!

— Ничего, Учитель тебя отблагодарит. Она намного покладистее стала, а к празднику станет совсем шелковой.

К Алиному горлу подкатила тошнота. Неужели Домра подмешивает ей зелье в пищу? Аля спустилась на несколько ступенек вниз и увидела, как хозяйка прячет что-то за печкой.