Знатная леди - Джорджетт Хейер Страница 13

На сей раз он вернулся домой после поездки в Гаагу, откуда привез картину, предположительно, кисти самого Кёйпа [13]. По его словам, он питает определенные сомнения в подлинности картины и надеется, что ему удастся убедить мисс Уичвуд посетить Бекенхем-Корт, чтобы взглянуть на нее. В мельчайших и утомительных подробностях он описал не только композицию картины, но и все обстоятельства ее приобретения. Она слушала его вполуха, поскольку ее куда больше занимала комедия, которую разыгрывали трое ее молодых гостей. Мистер Гарри Бекенхем, усевшись рядом с Лусиллой, изо всех сил старался ей понравиться, а она, преодолев первоначальную застенчивость, от всей души наслаждалась тем, что, как подозревала мисс Уичвуд, было ее первым знакомством с приятным молодым человеком, который явно восхищался ею и при этом умел заставить стеснительную девицу почувствовать себя непринужденно. По другую сторону камина мистер Элмор проникся к мистеру Бекенхему очевидной, пусть и молчаливой, неприязнью. Она могла проистекать из ощущения собственной неполноценности, возникшего при сравнении с мужчиной ненамного старше себя, но с куда более умелым обхождением, да к тому же выглядевшим, как настоящий денди. Но, пока мисс Уичвуд исподтишка наблюдала за трио, ее вдруг осенило подозрение, что враждебность мистера Элмора вызвана тем, что он увидел, с какой готовностью его подруга детства отвечает на ухаживания мистера Бекенхема. Положение «собаки на сене» было забавным, но легко могло привести к неприятностям. Посему мисс Уичвуд ничуть не пожалела о том, что скрупулезное следование правилам приличия вынудило лорда Бекенхема прервать визит и откланяться сразу же после того, как был подан чай.

Ничто не могло с большей очевидностью подкрепить ее растущую уверенность в том, что миссис Эмбер содержала Лусилла в чересчур строгой изоляции, чем и было вызвано то явно несоразмерное удовольствие, которое, как призналась девушка хозяйке, она получила от своего первого взрослого приема.

– Потому что вежливый обмен любезностями с пропахшими нафталином подругами тети Клары, после которого меня отправляли восвояси, словно я до сих пор учусь в пансионе, не считается.

Были ли у нее свои подруги? Нет, во всяком случае те, с которыми она хотела бы подружиться сама. Тетя действительно предлагала ей сходить на прогулку с двумя девушками, родителей которых знала и которых одобряла сама, но, поскольку обе были образчиками приличия да к тому же настолько глупы, насколько и скучны, Лусилла так и не воспользовалась разрешением. А когда ее пригласили на пикник, тетя не пустила под тем предлогом, что однажды на детской вечеринке она подхватила корь. Вечеринки al fresco [14]тете не нравились: она говорила, что нет более надежного способа простудиться, чем сидеть на сырой земле, даже если пикник не испортит внезапный ливень, что ей хорошо известно по собственному опыту.

Вплоть до семнадцатилетия обучением Лусиллы занималась опытная и достойная всяческих похвал гувернантка, которая сопровождала девушку повсюду, если с тетей случался (как поняла мисс Уичвуд, довольно часто) очередной нервический припадок. Ей помогали всевозможные учителя, нанимаемые за большие деньги, которые наставляли Лусиллу в музыке, акварельной живописи и иностранных языках. Гувернантку тетя выбрала за несокрушимую верность правилам приличия и образованность, но той так и не удалось ни завоевать расположение своей ученицы, ни подвигнуть ее на преуспевание в каком-либо предмете. О нет! Она вовсе не была недоброй или жесткой! Просто, несмотря на всю свою образованность, она не разбиралась решительно ни в чем, что выходило бы за рамки учебников для начинающих и устоявшегося словарного запаса.

Подобные довольно-таки бессвязные откровения вселили в мисс Уичвуд твердую решимость представить Лусиллу более широкому кругу, нежели тот, в который ей было дозволено войти. Бат уже давно перестал быть модным курортом, каким был когда-то, но здесь по-прежнему бывали ассамблеи, концерты и театральные представления; а среди его обитателей, бо́льшая часть которых хотя и пребывала в преклонном возрасте, все еще встречались и большие семьи. Мисс Уичвуд мысленно перебрала их и, перед тем как лечь в постель тем вечером, составила список подходящих гостей, которых решила пригласить на неофициальный прием, где Лусилла и будет представлена обществу Бата. Тут же проснулось ее чувство юмора, и она, посмеиваясь про себя, направилась в спальню. Это будет самая скучная и непримечательная вечеринка, которую она когда-либо устраивала на Аппер-Кэмден-Плейс, поскольку подавляющее большинство гостей составят несовершеннолетние, а остальные будут представлены их родителями, людьми, безусловно, респектабельными, но едва ли, за редким исключением, способными хоть как-то оживить и разнообразить прием.

На следующее утро, написав приглашения и поручив ливрейному лакею разнести их по адресам, она предложила Лусилле вместе пройтись по магазинам. В своем очень вежливом письме она попросила миссис Эмбер отправить в Бат горничную Лусиллы и переслать сюда те из ее вещей, что еще оставались в Чартли-Плейс, но, поскольку может пройти несколько дней, прежде чем миссис Эмбер выполнит ее просьбу – если вообще выполнит, в чем нельзя было быть уверенным, – следовало хотя бы отчасти разнообразить тот скудный гардероб, который Лусилла запихнула в свою дорожную сумку. Перспектива посетить магазины Бата привела девушку в восторг, и она буквально лишилась дара речи, увидев элегантные шляпки, мантильи и платья, выставленные в витринах на Милсом-стрит. Она сделала несколько покупок, вдумчиво изучила вкладные иллюстрации с моделями одежды, и ее удалось уговорить заказать себе вечернее платье и уличный костюм у модистки мисс Уичвуд, которые та пообещала сшить как можно быстрее. Мисс Уичвуд хотела подарить их девушке, но получила решительный отказ; Лусилла заявила, что, как только получит свое трехмесячное содержание – пусть даже это будут только «деньги на булавки», – станет настолько богатой, что сможет позволить купить себе дюжину платьев сразу.

После столь удачного променада мисс Уичвуд отвела девушку в Питьевую галерею [15], где им повезло встретить миссис Стинчкомб – приятную женщину, с которой она была хорошо знакома, мать двух симпатичных дочерей, старшая из которых была почти ровесницей Лусилле, и одного сына, в данный момент проходившего обучение в Кембридже. Обе дочери сопровождали мать, и мисс Уичвуд, воспользовавшись моментом, тотчас же представила Лусиллу миссис Стинчкомб и вскоре с удовлетворением отметила, как все три девушки о чем-то оживленно щебечут, причем в манере, которая явно свидетельствовала о том, что уже в самом ближайшем будущем они станут лучшими подругами. Миссис Стинчкомб была склонна одобрительно отнестись к любой девушке, удостоившейся покровительства мисс Уичвуд, и потому сказала, с ласковой улыбкой глядя на трио:

– Какие очаровательные болтушки, вы не находите? Мисс Карлетон остановилась у вас?