Блондинки от "Бергдорф" - Плам Сайкс Страница 13

В эти первые несколько месяцев меня выводила из себя только Адриана А. Стоило мне приехать в мансарду Зака в Чайнатауне, как тут же начинались звонки, но Зак не поднимал трубку. И сразу в автоответчике слышался голос Адрианы: она приглашала Зака на ленч, ужин, в бар обсудить рабочие моменты. Но в результате оказалось, что беспокоилась я зря. Постепенно она перестала звонить.

Лишь одна персона не восторгалась нашим романом — моя мамочка. Нет, я не делилась с ней всеми подробностями своей манхэттенской любовной истории, но она обо всем прочла в разделе светской хроники и немедленно позвонила проверить, правда ли это.

— Дорогая, я слышала, маленький граф должен приехать домой на Рождество (на дворе стоял конец декабря), и по-прежнему считаю, что вы предназначены друг для друга.

Я тяжело вздохнула.

— Мама, я уверена, что маленький граф возненавидит меня с первого взгляда. И не имею ни малейшего желания провести остаток жизни в продуваемом насквозь замке, любуясь овцами. Кроме того, я убеждена еще и в том, что вам с папочкой Зак понравится.

— Кто его родители, дорогая?

— Понятия не имею. Родом он из Огайо. Известный фотограф.

По правде сказать, я знала о Заке только то, что он очень красив, живет в Чайнатауне, в гигантской мансарде, и никогда не ложится в постель, не выпив предварительно эспрессо. Очень серьезно относится к карьере и иногда без предупреждения исчезает на несколько дней. Порой, при желании, Зак бывал очень таинственным и уклончивым, что я, разумеется, обожала.

Джулия всегда утверждает, что может упаковать чемодан для уик-энда в Сент-Бартс «в один миг». Это наглая ложь. Обычно на сборы у нее уходит не меньше недели, но дело не в этом. Я упомянула о Джулии только для того, чтобы пояснить: когда человек так безумно влюблен, как я, все вроде бы происходит «в один миг». После того, что показалось мне пятнадцатью секундами, хотя в реальном времени заняло полгода, где-то в середине марта Зак попросил меня выйти за него. Представляете? Мы так веселились, словно забыли о времени.

Неприятно во всем этом было одно: что я, а не Джулия, обзавелась ПМ; это казалось мне чем-то вроде конфликта интересов. Но хотя я втайне опасалась, что Джулия будет взбешена, узнав о помолвке, все же не смогла отказать. Я была безумно, безумно влюблена. Зака я считала идеальным ПМ во всех отношениях. Несмотря на то, что иногда его запойная работа означала очередное исчезновение в черной дыре на целую неделю и отказ отвечать на мои звонки, рано или поздно он всегда появлялся со сказочным приглашением на ужин и снова завоевывал меня.

Джулия повела себя на удивление спокойно, когда я сказала ей, что помолвлена. Она одобряла Зака, признавая вместе с тем, что он чересчур художественная для нее натура. Похоже, она не слишком сетовала на то, что я первой поймала ПМ. Мало того, Джулия все время повторяла:

— Твоя свадьба будет моей генеральной репетицией — я собираюсь учиться на твоих ошибках.

Представляете себе мамочкину реакцию, когда я сообщила, что выхожу замуж за Зака? Первым делом она пригрозила, что умрет от головной боли, затем потребовала, чтобы свадьбу устроили в Суайр-Касл, который можно нанять для подобных оказий. И хотя сама я вряд ли выбрала бы это место, но была так счастлива, что решила позволить мамочке делать все по ее усмотрению. Уже через несколько часов после нашего разговора она определилась с церковью, цветами, расписанием свадебной церемонии, закусками, тортом и даже с определенным видом конфетти (сухими розовыми лепестками с рынка Ковент-Гарден). Полагаю, мамочка планировала мою свадьбу с того дня, как мне исполнилось шестнадцать, и решила мужественно встретить известие, что я выхожу не за британского графа, а за американского фотографа.

После помолвки я почувствовала себя кем-то вроде самой популярной девочки в школе. Все в Нью-Йорке были так же помешаны на Заке, как и я. Нас повсюду приглашали вместе, и все хотели знать о наших свадебных приготовлениях. Даже девушки из моего офиса были влюблены в Зака. Наверное, потому, что наповал сражены Джадом Ло. И моя кожа никогда еще не выглядела лучше.

Вообразите, в каком я была восторге, когда мой редактор спросила, не хочу ли я на несколько дней поехать в ЛА, взять интервью у известной актрисы. При этом она очень любезно настояла, чтобы со мной отправился мой неотразимый жених, и сняла для нас четырехкомнатный «люкс» в пентхаусе «Шато Мармон», том самом, знаменитом, с роялем. Люди так милы к вам, когда вы помолвлены, что это сущее безумие. И целых четыре дня с Заком казались истинным блаженством: собственно, мы еще никогда не бывали вдвоем так подолгу. Я сгорала от нетерпения.

Моя подруга Дафна Клингерман, бывшая актриса-ставшая-профессиональной-женой-блестящего-агента-ставшего-продюсером-ставшего-главой-студии, услыхав, что я лечу в ЛА, немедленно послала мне письмо по электронной почте:

Не могу говорить, я на занятиях йогой, позволишь устроить в твою честь вечеринку на Беверли-Хиллз?

Не представляю, из какой позиции йоги возможно послать электронное письмо, но Дафна занимается аш-танга-йогой каждый день с того момента, как сыграла последнюю роль. Поэтому, полагаю, она стала великим специалистом — ведь последняя роль была сыграна более двух лет назад.

Весна — лучшее время для поездок в ЛА, и я боготворю «Шато Мармон», как и все в Голливуде. Он возвышается над бульваром Сансет и всегда напоминает мне о замке Рапунцель [27]с точно такими же маленькими башнями, безмятежно созерцающими безумие, творящееся внизу. К тому времени как мы туда добрались, было уже очень поздно. Даже сейчас вестибюль гудел голосами обычных суперсовременных голливудских ребятишек, обожающих «Шато». Но эта сцена не особенно прельстила меня: мне хотелось потащить Зака наверх и отправиться с ним в очень-очень рискованное путешествие, куда-то к югу от экватора.

Наш номер оказался совершенно психопатическим, в хорошем смысле слова. В огромной гостиной размещались два современных дивана в одном конце, рояль — в другом, гигантское зеркало в стиле ардеко и изящный итальянский журнальный столик пятидесятых годов в центре комнаты. На столике стояло ведерко с дорогим шампанским во льду. В спальне не было ничего, кроме очень соблазнительной кровати, двух серебряных ламп и невиданного количества стереоаппаратуры. Целая стена окон, от пола до потолка, выходила на террасу. Пока Зак давал чаевые носильщику, я вышла подышать вечерним воздухом и посмотреть на лос-анджелесскую ночь. Река электрических огней тянулась от Голливуда в долину. Я ужасно устала, но обстановка номера манила своей сексуальностью, и мне подумалось, что у Зака не возникнет проблем с поездкой в Бразилию, а может, и с немедленным исследованием джунглей Амазонки.

— Зак! Не хочешь побывать… в дождевом лесу? — кокетливо окликнула я его с балкона. Он разбирал вещи в спальне.

— Я занят.

— Эй, я так не играю. Не будь занудой!