Что мне делать без тебя? - Ирина Лобановская Страница 13

Наивный, воспитанный в пуритански-строгом доме, Карен долго не мог понять, чего она от него хочет. Беленькая Сонечка плохо знала Москву, где была всего три раза в жизни, но в ее пушистой головке строились кое-какие далеко идущие планы.

— А где ты живешь в Москве? — спросила она, преданно и заискивающе заглядывая Карену в глаза. — Где-нибудь в центре? Возле Нового Арбата?

Похоже, кроме Арбата и Тверской, она ничего в городе не запомнила.

— Бери выше: в Солнцево! — выпалил Карен.

Этот замечательный район, полный шпаны и гопников, рядом с Переделкино, где была дача Джангировых, Карен облюбовал себе для прогулок, за что Ашот частенько бранил его, хотя понимал, что вряд ли кто-нибудь обидит его сына. Но если Сонечка захочет его когда-нибудь разыскать… Карену стало смешно.

— Вон где! — протянула Соня с уважением, словно прекрасно понимала, о каком фешенебельном районе Москвы идет речь. — Какой ты красивый, Карик! Какая у тебя кожа!

И она осторожно провела пальцем по щеке Карена. Потом взяла его руку и положила себе на грудь.

— Погладь меня! Вот здесь и здесь! И тут тоже немножко… Пойдем вон туда!

Взмахом руки она указала куда-то налево. Карен не понял, куда именно, потому что глаза неожиданно заволокло. Может, собирался разразиться шторм? Но вокруг ни ветерка, и вода спокойно лижет берег волной, нашептывая ему ласковые, обманные слова. Карен встал, покачиваясь на непослушных ногах, и пошел следом за Сонечкой.

Слепые, как все родители, Ашот и Маргарита… Они совершенно ничего не заметили в поведении старшего сына. Только вернувшись вечером, Ашот посоветовал Карену не ходить больше на пляж в полдень.

— Похоже, ты сегодня перегрелся на солнце.

А Маргарита добавила:

— Да, днем слишком жарко. Ты и ел как-то неохотно. Тебе лучше выходить второй раз попозже, к самому вечеру.

И свидания (Карен был послушным сыном) перенесли ближе к закату.

Но эта связь быстро стала тяготить Карена. Пройдя всю лесенку новых ощущений, он вдруг понял, что больше здесь делать нечего. Первый любовный опыт пережит и исчерпан до конца. По просьбе Карена Джангировы неожиданно улетели в Москву, хотя собирались пробыть в Турции еще две недели. Но здоровье старшего сына, который вдруг начал жаловаться на удушье, было важнее всего, да и Левон тоже беспокоил Маргариту.

Беленькая Сонечка канула в вечность. Карен почти не вспоминал о ней и только иногда с усмешкой думал, как просто ему удалось с первого раза обвести вокруг пальца родителей. Очевидно, с ними не будет проблем и в дальнейшем.

Но с Олесей нельзя делать то же самое, что с Соней. Во всяком случае, когда Карен думал об этом, у него становилась мокрой спина, а пальцы рук начинали подрагивать.

— Все мужчины любят и чувствуют спиной! — поучала Сонечка Карена. — Вот смотри, какая у тебя чуткая спинка…

Кажется, она была совершенно права.

Карен не слишком задумывался о своих будущих и возможных отношения с учительницей. Его просто стремительно понесло вперед, и неважно, что там ждет впереди. Сегодня главное — увидеть, как эта женщина выскользнет из машины и пройдет к дому… Перепутанные ветром волосы, развевающаяся юбка, летящая походка на высоких каблуках… И вечер, обнимающий ее нежными темными руками.

В один из первых октябрьских дней Олеся, выйдя из школы, увидела возле своего старенького "москвичонка" ярко-красный "рено" Мэри. Хозяйка стояла возле машины, высокая, в кожаных обтягивающих брюках, сверкая зубами, броскими серьгами, бусами, браслетами… Девочки завистливо оглядывали туалет и фигуру Мэри. Мальчики-старшеклассники и учителя-мужчины, проходя мимо, дарили восторженно-жадные взгляды, и их восхищением она грелась, как яркая змейка на солнце. К ее великому сожалению, Олеся появилась слишком скоро, хотя ждала Мэри именно ее. Мэри тяжело вздохнула и, по-прежнему широко улыбаясь, двинулась к подруге, покачивая на ходу узкими бедрами. Карен, наблюдавший из своего укромного уголка, тоже с удовольствием проследил за походкой и движениями Мэри.

Довольно преуспевающая манекенщица, она недавно попробовала себя, и не без успеха, в качестве фотомодели. Новая победа подняла ее самооценку настолько высоко, что теперь Мэри не видела себе равных на всей планете. Олеся и Мэри дружили с детства точно так же, как когда-то — их матери, которых давно нет на этом свете, а Мэри несколько лет преспокойно спит с Глебом, не размышляя ни о чем. Да и к чему отягощать совесть ненужными угрызениями?

— Я свою совесть берегу, — балагурила Мэри, прожигательница жизни. — Я ее дома оставляю, на полочке, когда ухожу. Чтобы не потерять. Оно надежнее.

Мэри понимала, что Олеся ее любит, хотя иногда совершенно справедливо считает пустоватой и не слишком образованной. Особенно по сравнению с ней, дочерью известного поэта. Но в гордо посаженную ветреную головку Мэри залетали не только глупости. Манекенщицу долго терзала тревога при мысли о том, как отнесется Олеся к связи подружки с Глебом. Хорошо, что Олеся как-то пережила это откровение, однако вряд ли простила подругу до конца. Но вчера Глеб сообщил Мэри, что уходит к какой-то своей новой шлюхе — где он только берет их в таком количестве? — и что Олеся в курсе дела. И Мэри бросилась к ней за помощью.

— А я тут давно тебя жду, — не слишком уверенно и по привычке развязно начала Мэри. — И вот, представляешь, во время уроков, прямо возле школы, подплывает ко мне хмырь болотный в парусиновых штанах и при кепоне. И говорит: "Женщина, хочешь заработать? Плачу в зеленых сколько пожелаешь!"

Она на ходу придумала эту историю и захохотала, откинув назад маленькую кудрявую голову и широко открывая большой рот. Олеся, всегда заражавшаяся смехом подружки, фыркнула. Карен наблюдал за ними из-за угла. В висках у него снова тревожно постукивало, рубашка насквозь промокла.

— Поедем ко мне, — предложила, отсмеявшись, Мэри. — А впрочем, я давно не видела Полинку и соскучилась, так что лучше к тебе. И возьми с собой своего мальчика. Уж больно долго он тебя высматривал! Почти столько же, сколько я.

Олеся вздрогнула и резко обернулась. Понимая, что прятаться бесполезно, Карен вышел из-за угла и остановился в отдалении.

— Ну, что мне с ним делать? — безнадежно пробормотала Олеся. — Ходит и смотрит, смотрит и ходит…

— А разве он умеет только это? — спросила практичная Мэри и тут же добавила. — Попробуй выяснить, может, он справится с чем-нибудь еще? Все всегда надо проверять! Какой красавчик!

Карен чувствовал себя так, словно его при всех раздели. И бросился бежать, забыв о фамильном достоинстве, о гордом имени, которое носил, став в одно мгновение просто пятнадцатилетним влюбленным подростком. Мэри с восхищением цокнула языком ему вслед.

— Как тебе не стыдно! — возмущенно сказала Олеся.

Ей было по-настоящему жалко Карена.

— Он еще ребенок!

— Ребенок! — небрежно передразнила ее Мэри. — Я, девушка, никогда не понимала твоих романтизмов и сентиментализмов. И не строй, пожалуйста, из себя идеалистку, у тебя это всегда плохо получалось. А вообще я приехала к тебе за советом. Твой славный папочка вчера наконец раскололся, и мне удалось вытянуть из него всю правду до последней капли: у него опять новая девка! — Мэри снова цокнула языком. — Силен еще твой папахен! Но как же я, Олеся? У меня полетели тормозные колодки… Я не могу жить без него!