Уроки кулинарии - Андреас Стайкос Страница 13

Итак, соперники заключили союз. Они договорились о том, что следующий, кому предстоит свидание с Наной (Дамоклес), позвонит ей и отменит это свидание под предлогом неожиданного события, из-за которого ему якобы придется на пару дней уехать из Афин.

Однако Дамоклес в нарушение договора решил остаток дня повозиться на кухне и приготовить божественную печеную картошку для своей возлюбленной Наны. Ничего из ряда вон выдающегося. Это будет всего лишь одно из самых известных и самых привычных блюд греческого кулинарного репертуара: барашек с картошкой. В конце концов суть не в том, что вы готовите, а в том, как вы это делаете. Своей картошкой он приведет ее в замешательство. Он преобразит вульгарную pommes de terre так, что ее будет не узнать в изящных, совершенной формы шариках. Это будут идеальные шарики, похожие на мраморные, диаметром два сантиметра, которые скользнут по алым губкам и тотчас растают на языке, так что ей даже не придется их жевать. Словно она будет пить их, а не есть.

У Дамоклеса полегчало на душе. Взяв небольшой острый нож, он разрезал картофелины на маленькие кубики, которые потом превратил в шарики. Правда, закончив с десятым шариком, он забеспокоился оттого, что они были совершенно неразличимы между собой и, не дай бог, Нана могла бы подумать, будто они прошли машинную обработку Однако Дамоклес не привык легко сдаваться. И он придумал нарезать кубики разных размеров, чтобы шарики получались от двух до трех сантиметров в диаметре. Так он мог быть уверен, что они выглядят как надо, то есть сделанными его руками, и Нана сразу поймет, сколько умения и труда вложено в них.

Срезав излишек жира с барашка, Дамоклес обтер мясо оливковым маслом, приправил чем положено и поместил на середину глубокой сковороды в окружении картофельных шариков, которые залил двумя стаканами воды, небольшим количеством оливкового масла и соком двух лимонов. После этого он посыпал их солью, перцем и двумя мелко нарезанными зубчиками чеснока, сбрызнул оливковым маслом и хорошенько перемешал деревянной ложкой. К этому времени нагрелась духовка. Дамоклес поставил в нее сковороду и посмотрел на часы. Времени оставалось достаточно, чтобы приготовить баклаву [13].

Ему приходилось быстро думать и еще быстрее поворачиваться, чтобы ароматы с его кухни не вышли за ее пределы и не выдали его. Димитрис ничего не должен был почувствовать. Для этого Дамоклесу пришлось чуть ли не герметично закрыть окна и включить кондиционер, хотя стояло лето, и притом довольно жаркое. А еще Дамоклес опустил жалюзи, чтобы снаружи не было видно света.

Он еще раз посмотрел на часы. Было почти девять. Скоро придет Нана. И Дамоклес приступил к выполнению задуманного плана по устранению Димитриса. Для начала он набрал номер телефона своего соперника:

— Димитрис? Это Дамоклес. Не знаешь, который час? На моих половина девятого. Боюсь, они немного отстают, а я собирался в театр.

— Немного? Да нет, они у тебя очень отстают. Уже без пяти девять. Если выйдешь прямо сейчас, то еще успеешь к началу. Что будут давать?

— «Вавилон» в «Геродионе», — ответил Дамоклес самым любезным тоном и уже было собрался положить трубку, но тут услышал голос Димитриса:

— Дамоклес!

— Что?

— Послушай, если я лезу не в свои дела, не надо обижаться, прямо так и скажи. Но мне интересно, что было с Наной, когда ты отменил свидание.

— Ну, ты же знаешь Нану. Она и виду не подала, что рассердилась. Сказала, что сама хотела мне позвонить, потому что собиралась провести время со своим мужем, чтобы успокоить его и развеять его подозрения, — торопливо проговорил Дамоклес. — Корова, — добавил он, надеясь настроить Димитриса против Наны.

— По-моему, ты тоже не особенно волнуешься, — заметил Димитрис.

— А что прикажешь делать? Я уже так долго встречаюсь с Наной, что научился спокойно воспринимать многие вещи.

— Может быть, и мне пойти с тобой в театр? — задумчиво произнес Димитрис. — Да нет, я уже договорился со старыми друзьями, а отказываться в последнюю минуту нехорошо.

Когда Дамоклес услышал «может быть, и мне пойти с тобой», у него душа ушла в пятки. Разве сразу придумаешь, как отвертеться? Да и Нане звонить слишком поздно, она уже наверняка не дома. Надо было срочно придумать предлог, чтобы «не брать с собой» Димитриса. Вот так дела! Димитрис мог догадаться, что его обманывают. Только этого не хватало. Идея с театром едва не обернулась против самого Дамоклеса. Однако со словами «я уже договорился» у Дамоклеса отлегло от сердца.

— Извини, Димитрис, но мне пора, — облегченно вздохнув, сказал Дамоклес. — Не то я опоздаю.

Потом надо было устроить правдоподобное представление. Дамоклес шумно возился с замком, после чего посильнее хлопнул дверью, чтобы Димитрис ни в коем случае не пропустил этот момент. Оказавшись на первом этаже, Дамоклес вновь зашел в лифт и стал подниматься наверх, но на четвертом этаже вышел и отправился дальше пешком, стараясь как можно меньше шуметь. Он слышал, как открылась и закрылась дверь лифта на шестом этаже, а потом хлопнула входная дверь.

Оказавшись на улице, Димитрис стал ловить такси до «Геродиона». Естественно, он не осмелится войти внутрь, а займет удобную позицию на улице, откуда сможет незаметно следить за парадным подъездом древнего театра, чтобы застукать Дамоклеса с Наной или без нее. Если он не увидит их до начала спектакля, то наверняка постарается выследить их после его окончания, когда все будут разъезжаться и расходиться. Пусть даже Нана опоздает, она все равно придет, пока Димитрис будет торчать возле «Геродиона», ведь спектакль закончится не раньше чем через три часа.

Так и получилось. На сей раз Нана опоздала всего на час. Хитро улыбаясь, Дамоклес смотрел ей прямо в глаза, ощущая невыразимое удовлетворение — совершенно неведомое ему прежде. Это удовлетворение возникло как результат того, что он нарушил соглашение с Димитрисом, обманул своего союзника и товарища по несчастью. Ему было приятно представлять, как Димитрис с нетерпением, но напрасно ждет его около театра.

Удовлетворение сменилось восторгом, когда Нана, проглотив первую картофелину, объявила:

— Разве это картошка? Это поцелуи. Еще какие поцелуи! Твои поцелуи — самые прекрасные из всех, что я знала. Ах, Дамоклес, ты балуешь меня! А теперь я хочу, нет, я требую, чтобы ты поцеловал меня. Мне необходимо убедиться, что твои поцелуи вкуснее этой божественной картошки, еще более неотразимы, чем всегда. Знаю, это нелегко, но ведь ты постараешься, правда постараешься? Дамоклес, скажи «да»!

— Я постараюсь, Нана. Я постараюсь, — шептал, не помня себя, Дамоклес.

Всю ночь он целовал свою ненаглядную Нану, отрываясь от нее лишь для того, чтобы торопливо смочить в вине горящие губы, а потом вновь и вновь приникал к ней поцелуями, которые должны были затмить его картошку. Увы, не получилось.