Веселая вдовушка - Хейвуд Смит Страница 13

Королева вызвала звонком лакея, и Элизабет услышала, как за её спиной кто-то тихо вошёл в спальню и унёс кресло. Слезы все ещё текли по щекам Генриетты-Марии, когда она отдавала распоряжение человеку, которого Элизабет не видела:

— Позовите пажа, чтобы он проводил мадам la comtesse в покои леди Виндхэм.

Элизабет молча стояла у королевской постели, горько стыдясь того, что глаза остаются сухими и она не может всплакнуть вместе с королевой. Неужели все её чувства умерли вместе с Шарлоттой? Коли так, выходит, что она даже смерть сестры оплакать не в состоянии.

В комнате появился паж:

— Не угодно ли мадам последовать за мной?

Элизабет поклонилась королеве:

— Благодарю вас, ваше величество. — Она отошла от королевского ложа и двинулась вслед за пажом. Оживлённые разговоры стихли как по команде, когда она показалась в приёмной. Придворные, ожидавшие аудиенции у королевы, смотрели на неё в молчании — один с жалостью, другие сочувственно, третьи с откровенным любопытством. Элизабет вскинула голову, стараясь держаться прямо, и пошла вперёд — не оглядываясь, не сводя глаз с королевского герба на бархатном камзоле мальчика-пажа, который вёл её бесконечным лабиринтом залов, покоев и переходов.

Возможно, когда Элизабет останется наедине с Шарлоттой, она сможет наконец дать волю слезам.

Гэррэт Крейтон направлялся к покоям леди Шарлотты — отдать покойной последний долг — когда, свернув за угол, увидел у дверей графиню Рейвенволд. Он остановился, не желая беспокоить её в эти тяжёлые минуты… Но женщина не спешила заходить в покои сестры. Мгновенья текли, а графиня, замерев в напряжённой позе, всё так же стояла перед открытой дверью.

Черт, что же она там делает? Издалека Гэррэту почудилось, что графиня оцепенела. Она смотрела прямо перед собой, руки мёртвой хваткой вцепились в складки плотной чёрной юбки, а белокурые волосы — как в день их первой встречи — были скрыты под траурным чепцом.

Одно лишь воспоминание о длинных белокурых локонах графини пробудило у Гэррэта самые противоречивые чувства — он и желал, и одновременно ненавидел эту женщину.

Правильнее всего было бы сейчас уйти. Он уже повернулся, чтобы тихо удалиться, но помимо воли всё же оглянулся. Элизабет по-прежнему не замечала ничего вокруг и всё ещё стояла, замерев перед входом в покои своей единственной сестры. На лице графини Гэррэт не заметил даже тени чувств.

Боже, и почему она так холодна?

Леди Виндхэм нежно любила свою сестру, говорила о ней так часто и расписывала её такими восторженными словами, что Гэррэт начал уже сомневаться — не ошибся ли он три года назад? Однако сейчас, наблюдая за ней, такой бесчувственной перед лицом смерти единственной сестры, он решил, что всё же не ошибся. Должно быть, эта женщина тверда и бессердечна, как камень! Покачав головой, Гэррэт тихо оставил графиню наедине с её горем.

Элизабет хотела забрать тело Шарлотты в Англию, но скоро, однако, выяснилось, что у королевы были на сей счёт другие планы.

Беседуя с Элизабет, её величество была весьма любезна и предупредительна, но, когда разговор зашёл о похоронах, она проявила невиданную прежде твёрдость, что, в общем, государыне было несвойственно.

— Не будь блокады, мы были бы рады исполнить вашу просьбу, мадам, но сейчас мы не имеем такой возможности. Из-за блокады наши ресурсы истощены до предела. Мы с трудом можем организовать перевозку в Англию и из Англии даже живых наших подданных и не в состоянии отправить на родину гроб с телом леди Виндхэм. Она должна быть погребена здесь… с должным почётом, конечно, и в достойном месте, приличествующем положению покойной.

Элизабет покорно выслушала королеву, но, когда та замолчала, попыталась было настоять на своём:

— Но, ваше величество, должна же быть хоть какая-то возможность…

Господи, почему же ей так трудно высказать королеве всё, что наболело на сердце? Должно быть, смерть Шарлотты лишила её способности рассуждать твёрдо и здраво… Или же, общаясь с крестьянами и арендаторами, она просто-напросто забыла, как надо разговаривать с королевскими особами.

— Если это вопрос денег, — потупив взгляд, пробормотала она, — я, ваше величество, готова оплатить все расходы, если даже мне ради этого придётся продать все, чем я владею.

Королева печально покачала головой:

— Дорогая comtesse, это не вопрос денег, хотя, разумеется, во времена этого ужасного бунта деньги обретают особую ценность.

Будто невзначай её величество коснулась рукой потёршейся обивки кресла.

— Если мадам не составит труда повнимательней оглядеть мои покои, она убедится, в какой нищете мы вынуждены здесь прозябать. Мы полностью зависим от милосердия нашей сестры-королевы. А у неё полно своих бунтовщиков, с которыми ей тоже приходится вести войну.

Помолчав, королева добавила:

— Каждое сэкономленное нами су мы отправляем нашему обожаемому супругу, чтобы он имел возможность платить солдатам. Кроме того, — Генриетта-Мария откинулась на подушки, — его величество нуждается в порохе и пулях. Мы не можем выделить ни одного лишнего ярда в трюме для перевозки в Англию мёртвого тела.

Лицо королевы слегка смягчилось.

— Подумайте о жизни наших верноподданных, которые могут пострадать по вашей милости. Гроб леди Виндхэм займёт на корабле место, куда можно было бы поставить бочки с порохом и разместить необходимую амуницию, по крайней мере, для десяти мушкетёров. Вы, верно, не желали бы, чтобы эти люди погибли из-за нехватки пороха?

Элизабет покачала головой:

— Об этом я не подумала, ваше величество, но…

Королева приподнялась и жестом заставила Элизабет замолчать.

— Ваша сестра Шарлотта, мадам, была чрезвычайно щедрым человеком. С тех пор, как мы покинули Англию, она отказалась от жалованья и попросила нас направлять сэкономленные таким образом деньги на закупку вооружения и боеприпасов. Вряд ли бы её обрадовало известие, что по вашему желанию наши верные солдаты лишились самого необходимого.

Элизабет не могла отказать королеве в логике, и уж тем более не могла с ней спорить. Болезненное состояние Генриетты-Марии никак не отразилось на её характере, и воля королевы была так же непреклонна, как и её стремление сохранить монархию. Ощутив безмерную усталость, Элизабет поникла и решила смириться с неизбежным.

— Я с покорностью принимаю решение вашего величества.

— Мы знали, что встретим в мадам графине самое полное понимание. — Королева снова откинулась на подушки.

— Движимые нашей привязанностью к леди Виндхэм, мы распорядились подготовить достойную вашей сестры могилу, облицованную мрамором. — Она бросила одобрительный взгляд на чёрное платье Элизабет из траурного дамаста, единственное платье на случай траура, оставшееся у неё в приличном состоянии. — Я вижу на мадам весьма уместное траурное одеяние.