Стрелы на ветру - Такаси Мацуока Страница 13

На улицах, в лавках, в окнах многоэтажных домов – всюду люди. Невзирая на ранний час, народу было столько, что Старк не понимал, как вообще можно пробраться через такую толпу. Кипение чуждой жизни потрясло Старка.

– Брат Мэтью, с вами все в порядке?

– Да, брат Цефания. Я ошеломлен, но со мной все в порядке.

А может, и не все. Детство и юность Старка прошли на просторах Техаса и Аризоны. Там он чувствовал себя дома. Города же он никогда не любил. Даже в Сан-Франциско, и там уже нечем дышать. А Сан-Франциско по сравнению с Эдо – просто пылинка.

И тем не менее люди не просто расступались перед их отрядом, но и приникали к земле, словно травы прерии под северным ветром. Какой-то хорошо одетый человек, которого сопровождали трое слуг, поспешно соскочил с прекрасного белого коня и рухнул в своих богатых шелковых одеяниях прямиком в грязь.

– А что такого сделал князь Гэндзи, чтобы заслужить подобное уважение? – поинтересовался Старк.

– Родился, – с мрачным неодобрением отозвался Цефания. – Члены воинской касты тут могут зарубить любого, кто не выкажет им должного почтения. А даймё – так называют князей – вправе за проступок одного человека казнить целую семью или даже целую деревню.

– Мне просто не верится, что подобное варварство может существовать на свете, – сказала Эмилия из паланкина, рядом с дверцей которого шли Старк и Кромвель.

– Потому-то мы здесь, – сказал Кромвель. – «Он спасает бедного от меча, от уст их и от руки сильного».

И снова миссионеры сказали «аминь». Гэндзи шел в нескольких шагах впереди и внимательно прислушивался к их разговору – и все-таки снова не смог распознать молитву. Очевидно, христианские молитвы могут быть столь же короткими, как мантры буддистов, верящих в Чистую землю, или секты Лотосовой сутры.

Внезапно Сэйки с возгласом «Берегись!» сбил князя с ног.

И в тот же самый момент грянул выстрел.

* * *

– Если у вас имеются вопросы, – заявил Кумэ, – задайте их господину Каваками.

Заслышав имя главы тайной полиции, командир стрелков побледнел и отошел, не сказав более ни слова. Гэндзи и Сэйки прошли на пристань, чтобы поздороваться с миссионерами. Кумэ же тем временем вернулся в караульную. Он отыскал свой мушкет, спрятал его в черный полотняный чехол и забросил за спину. И, не теряя более времени, удалился.

Он знал, что от порта к дворцу клана Окумити, расположенному в районе Цукидзи, ведет всего одна дорога, достаточно широкая для того, чтобы по ней мог пройти кортеж Гэндзи. Прошлой ночью Кумэ изучил этот маршрут и выбрал здание, стоящее на углу; это была узкая двухэтажная постройка, стиснутая с обеих сторон такими же строениями. Подобная беспорядочная теснота вообще характерна для жилищ простонародья в Эдо. И вот теперь Кумэ направился прямо туда и, зайдя из переулка, взобрался на крышу облюбованного дома. Никто его не заметил. А если бы кто и заметил, то не поверил бы собственным глазам, потому что Кумэ просто вскарабкался по стене, словно паук.

Расположение было идеальным. Отсюда Кумэ будет прекрасно видно, как приближается его мишень. Более того, поворот заставит отряд пойти медленнее – тем легче ему будет прицелиться. Кумэ осмотрел мушкет, чтобы убедиться, что на этот раз он нажмет на спусковой крючок заряженного оружия.

Когда в дальнем конце улицы появился отряд Гэндзи, уже настал час лошади. Завидев приближение князя, горожане расступались и падали ниц. Это тоже было лишь на руку Кумэ. Он примостил дуло мушкета на край крыши – так, что наружу выглядывало не более дюйма. Вряд ли даже самый внимательный наблюдатель сможет заметить его снизу. Гэндзи беспечно шагал во главе отряда. Кумэ прицелился ему в голову. Как это было бы просто… Но подходящий момент для того, чтобы искалечить или обезобразить, упущен. Этот идиот в порту, Иси, признал, что узнает Гэндзи. И теперь всякое покушение на Гэндзи будет слишком явно указывать на замок Эдо.

Кумэ сместил прицел и выстрелил.

* * *

– Господин!

– Я цел, – отозвался Гэндзи.

Сэйки указал на крышу ближайшего дома.

– Вон он! Хидё! Симода! Взять его живым!

Прочие самураи, обнажив мечи, образовали кольцо вокруг князя. Горожане исчезли – при первом же признаке начинающихся неприятностей юркнули по щелям.

– Миссионеры! – воскликнул Гэндзи и бросился к паланкину.

Пуля проделала дыру в задернутом занавесе. Пассажир, как правило, располагался у другой стороны окна, точно на траектории полета пули. Гэндзи поспешно отворил дверь; он думал, что эта чужеземная женщина, Эмилия, истекает кровью, а то и вовсе умирает.

Но она оказалась невредима. Пытаясь поудобнее устроиться в тесном, непривычном помещении, Эмилия съежилась. И в результате пуля лишь разорвала жакет – из прорехи теперь торчала вата, – но ее саму не задела.

Тут с другой стороны паланкина донесся возглас одного из телохранителей:

– Господин!

Кромвель лежал на земле, и из раны в нижней части живота текла кровь. Его поразила та самая пуля, что прошила паланкин насквозь.

– Нам нельзя здесь задерживаться, – сказал Сэйки. – Вперед!

Носильщики подняли паланкин. Четверо человек подхватили лежащего без сознания Кромвеля. И все припустили бегом ко дворцу Гэндзи в Цукидзи – лишь посверкивали на солнце обнаженные клинки.

* * *

Вскоре после того, как Гэндзи выступил в порт, Хэйко покинула дворец. Следом за нею отправился сам Кудо. Эта задача была слишком важна, чтобы передоверить ее какому-нибудь менее опытному самураю. Нет, Кудо не страдал излишним самомнением. Просто среди всех самураев клана Окумити он лучше всех умел скрытно идти по следу. Значит, это дело следовало исполнить ему. Вот и все.

Хэйко вместе со своей служанкой неспешно шествовала по улицам. Подобно всем прочим женщинам Плавучего мира, официально она имела право проживать лишь в Ёси-варе, огороженном квартале удовольствий. Но если б гейша сейчас направлялась туда, она, скорее всего, наняла бы лодку и поднялась вверх по реке Сумида. Она же вместо этого следовала к своему загородному домику, расположенному на восточной окраине Эдо, в лесу Гинза. Само наличие этого второго домика было не вполне законным. Но на подобные прегрешения со стороны Плавучего мира власти смотрели сквозь пальцы, особенно когда речь шла о самых известных и самых красивых куртизанках. Следует ли считать Майонаку-но Хэйко самой известной из нынешних гейш – спорный вопрос. Но в том, что она – самая красивая, сомнений быть не могло. В этом отношении она, несомненно, являлась превосходной парой для князя Гэндзи. Но Сэйки, равно как и самого Кудо, беспокоило то, что они ничего не знали о девушке – за исключением ее профессионального образа; а ведь всем известно, что у гейш это не более чем тщательно отрепетированная маска.