Беспутный и желанный - Ширл Хенке Страница 13

Ребекка вымыла пол в кухне, вычистила ножи, вилки, довела до блеска и металлическую посуду. Вроде бы все дела по дому были сделаны. Она чувствовала себя разбитой и бесцельно бродила по комнатам, не находя себе места. В такие минуты ее жизнь казалась ей бессмысленной. Лишь замужние женщины обладали свободой посещать друг друга и заниматься какими-нибудь интересными делами. Впрочем, ее не привлекала и перспектива щипать корпию и готовить бинты, в то время как Люсинда Мейбьюри с упоением распространяется о каком-нибудь новом скандале в их церковной общине.

– Я хочу быть свободной! – сказала Ребекка сама себе. – Может быть, я даже смогу уехать из Уэлсвилла. Но я не хочу ради этого выходить замуж. Во всяком случае, не за Амоса Уэллса или другого ему подобного жениха, которого мне могут сосватать родители.

Но она хотела носить шелковые платья и путешествовать в элегантных спальных вагонах Сентрал-Пасифик, пить шампанское и танцевать все ночи напролет в больших городах на Востоке – обо всех этих заманчивых вещах и развлечениях она, разумеется, знала только из прочитанных книг.

Ребекка одернула себя.

– Я должна перестать быть такой эгоисткой. Я должна помнить о несчастных, замурованных в шахте, и не забывать о том, насколько их жизнь горька по сравнению с моей. Нечего грезить о развратных удовольствиях, о которых только и болтает Селия.

Ребекка поглядела через окно на маленький огород. Жар волнами наплывал с тощих солончаков, простиравшихся за железной дорогой. Там земля затвердела и потрескалась, а почва у них в огороде еще сохранила влагу и оставалась рыхлой. У дома священника был хороший глубокий колодец, который давал достаточно воды, чтобы позволить себе роскошь заниматься огородничеством, если считать выращивание гороха, моркови, капусты и свеклы занятием для удовольствия.

Вздохнув, Ребекка начала готовиться к прополке грядок под палящим солнцем. И тут весьма озорная мысль этаким чертенком заплясала у нее в мозгу. Мама будет отсутствовать вплоть до ужина. Отец, вероятно, вернется еще позже. Кто узнает, что она нарушила некоторые незначительные правила, вернее, глупые условности?

Она не стала надевать уродливый чепчик и грубые перчатки, а, наоборот, закатала выше локтей рукава старенького муслинового платья и расстегнула все верхние пуговицы. Так будет прохладнее и гораздо удобнее. Кто ее сможет увидеть в таком виде?

Рори провел неделю в тяжком, до мозолей на руках и ломоты в спине, труде. К счастью, он остался цел и невредим благодаря своему таланту находить общий язык с самыми норовистыми лошадьми. Он объездил дюжину диких мустангов, а из них шестерых уже приучил покорно нести на себе всадника, повиноваться узде и поводьям, быть свободными и понимать его сигналы, когда он касался боков коня своими коленями. Как только весь дикий табун будет объезжен и подготовлен для продажи, Бью Дженсон собирался включить Рори в группу тренеров, занимающихся исключительно породистыми лошадьми. Так, во всяком случае, он обещал ирландцу. Мадиган был уверен, что не подведет Дженсона, когда тот доверит ему чистокровного скакуна.

Между Рори и хозяином установились добрые, почти дружеские отношения. На Дженсона произвело впечатление умение новичка обращаться с лошадьми и его трудолюбие.

В этот день он предложил молодому ирландцу передохнуть, так как, по его словам, было слишком жарко, чтобы гонять лошадей под солнцем. Притворившись, что отправляется на рыбалку, и водворив на плечо длинное удилище, Рори на самом деле направил свои стопы в сторону пресвитерианского храма. Этот путь он проделывал уже не в первый раз, но только по ночам, когда ходил на реку, в уединенное место на окраину, смывать с себя пот и пыль и избавляться от конского запаха.

Первым делом после того, как Рори распаковал седельные сумки со своим скудным имуществом в крохотной комнатушке над конюшней, он осторожно навел справки о преподобном Синклере и его семействе. Если даже кто-то в салуне «Грозовое ущелье» и удивился тому, что ирландский католик интересуется местными пресвитерианами, то не подал и виду. Все прекрасно знали, как ловко ирландец работает своими кулаками и как мгновенно вспыхивает от малейшей насмешки над ним.

Ведра были очень тяжелыми. Ребекка наполнила их до краев, памятуя, что лучше сгибаться от тяжести, чем ходить лишний раз к колодцу в дальнем конце двора. Ей нужно было полить землю на капустных и свекольных грядках, прежде чем приняться за прополку сорняков, процесс длительный и трудоемкий. Переливая воду из ведер в громоздкую жестяную лейку, она проносила ее над грядками и орошала почву, потом тяпкой подрывала глубокие корни зловредных растений. После двух часов изнурительной и отупляющей работы большая часть обширного земельного участка преподобного Синклера была полита и прополота.

Под ногтями у Ребекки появилась черная кайма, лицо и руки – все было в грязи. Неважно, все равно она скоро закончит. Правда, ей еще предстояло залить воду в большой железный умывальник в ванной комнате. Работа ей уже надоела. Торопясь покончить с ней, она убыстрила шаг. Вода из полных ведер плескалась через края. На ее беду участок имел небольшой уклон и тяжелая ноша тянула ее за собой. Непокорный гибкий побег тыквы протянулся через грядки, пересек протоптанную Ребеккой в грязи дорожку и обвился вокруг ее лодыжки. Она потеряла равновесие, уронила ведра, вода расплескалась вокруг нее, ноги заскользили в жидкой грязи. Она упала на спину, болтая в воздухе ногами. Ребекка издала возмущенный вопль, она была зла и на тыкву, и на весь мир. С ее губ сорвалось неподобающее приличной молодой леди слово, за которое Доркас уже однажды устроила дочери суровую головомойку.

– Если б я знала, что ты так обожаешь кататься по грязи, я бы пригласил тебя на озеро Пирамид. Там грязевые гейзеры бьют из-под земли на каждом шагу, – услышала она знакомый насмешливый голос.

Рори Мадиган прислонился к стене сарая, скрестив обутые в сапоги длинные ноги и сложив в непринужденной позе руки на груди. Эта грудь, так поразившая Ребекку во время боксерского матча, вновь была открыта ее взору. Рубашку он вновь расстегнул до пояса, и она едва не спадала с его плеч. Но сейчас у Ребекки было не то настроение, чтобы любоваться великолепным телосложением ирландского боксера. Она приподняла выпачканные в грязи руки и сердитым жестом убрала с лица пришедшие в жуткий беспорядок волосы. Добившись только того, что ее разрушенная прическа стала еще более уродливой, она в ярости выдернула все поддерживающие ее шпильки и резко отбросила волну распущенных волос за спину.

– Надеюсь, что я вас здорово развлекла, мистер Мадиган?

Ее зеленые глаза были устремлены на него, и солнце зажигало в них искорки. Рори боролся с искушением поцелуями убрать грязные брызги с ее очаровательного носика. Однако он сдержался и только приблизился к ней, галантно предложив ей руку, чтобы помочь подняться.

– Я думал, что мы уже покончили с «мистер» и «мисс» и перешли на имена.

Ребекка разглядела на его красивом лице уже известную ей дьявольскую улыбку и поддалась одному из тех импульсивных порывов, которые портили нервы и пищеварение Доркас Синклер еще с той поры, когда ее младшая дочка только начала разговаривать.