Священные кошки Нила - Кэтрин О'Нил Страница 13

Только сейчас Диана поняла, как дорого для Джека это место. Жаль, что она не задумывалась над этим раньше. Джек часто мечтал вслух о том, как они станут жить в Беч Хэвене, об их детях, которые родятся и вырастут в этом доме. Но тогда ей казалось, что такая привязанность к дому смешна, что дом для человека – это весь мир.

Джек сокрушался об утраченном родовом гнезде. А что тогда говорить о Диане, потерявшей не родовое гнездо, но нечто большее – саму себя!

Ей вспомнился еще один летний день и слова Джека: «То, чем мы занимаемся, важнее того, чем занимаются короли и премьер-министры». Тогда она поверила в эти слова всем сердцем. Неужели для Джека этот клочок земли оказался важнее, чем вера любимой и любящей женщины?

Диана поглубже вздохнула, стараясь успокоиться. «Что мне делать дальше? – подумала она. – Как заставить Джека понять меня? « Ну что ж, если ей не удастся заставить его понимать, придется заставить его говорить. Она должна узнать все, что ей нужно, – хотя бы ради памяти об отце, который всю свою жизнь посвятил поискам египетского клада. Она не даст погибнуть мечте Стаффорда.

Впрочем, Диана достаточно хорошо знала упрямый характер Джека. Он и впрямь может умереть от голода, но так ничего и не сказать. В нем была тяга к риску. Он любил ставить на карту все, вплоть до собственной жизни.

Диана почувствовала усталость. Она не видела способа пробить эту стену.

Так ничего и не надумав, она вернулась в дом. Прошла к гостиной, отперла дверь и остановилась на пороге как вкопанная.

В кресле никого не было.

Диана вздрогнула. За спиной у нее послышался шорох, и, обернувшись, она увидела Джека.

В руках он держал веревку. Диана не успела даже вскрикнуть, как Джек накинул веревку ей на талию и стянул, прижав руки к телу.

– Теперь моя очередь быть тюремщиком, – свистящим шепотом объявил он.

– Как тебе это удалось? – спросила Диана, все еще не веря в происходящее.

– Думаю, ты тоже многому научишься, если проведешь пару лет за решеткой, – усмехнулся Джек.

Диана попыталась вырваться, но Джек только туже затянул веревку и притянул Диану ближе к себе. Она ощутила забытый запах его кожи, его одеколона, увидела прямо перед собой глаза Джека. На мгновение между ними пробежала какая-то искра. Диане вдруг стало совсем не страшно, даже приятно вновь чувствовать сильные руки Джека. Его тело притягивало Диану словно магнит.

Это ощущение изумило Диану. В глазах Джека она увидела вспыхнувшую искру желания и поняла, что он испытывает те же чувства, что и она.

Дальше Диана действовала бессознательно. Она резко и сильно ударила Джека по голени. Тот вскрикнул и невольно ослабил хватку. Диана, воспользовавшись моментом, мгновенно сбросила веревку и освободилась. Но когда она попыталась проскользнуть в раскрытую дверь, Джек крепко ухватил ее сзади за плечи.

– Э, нет, постой. Игра еще не закончена.

– Уйди прочь, – ответила она.

– Грязный прием – бить человека ногой, Диана. Знаешь, как это больно?

Он втащил Диану в комнату и прижал спиной к горячей стене камина.

– Значит, тебе нужно знать имя покупателя, – сказал Джек, – и ради этого ты готова на все, даже на то, чтобы уморить меня с голоду.

– Я и на большее способна, – сердито огрызнулась Диана.

В наступивших сумерках лицо Джека казалось мрачным. Пламя плясало на поленьях в камине, бросая вокруг причудливые тени.

– Не сомневаюсь.

Диана заглянула в глубину голубых глаз Джека, и в голове у нее громом прозвучали слова, которые она так долго скрывала даже от самой себя:

«Я хочу, чтобы ты хотел меня так, как никого и никогда. Я хочу, чтобы ты понял: твое предательство было самой большой ошибкой, которую ты совершил за всю свою жизнь. Я хочу, чтобы ты желал меня так, что не мог бы ни есть, ни пить, ни спать. Чтобы слышал мое имя в каждом шорохе травы и в каждом порыве ветра. А когда ты влюбишься в меня так, как я хочу, я рассмеюсь тебе в лицо и пошлю тебя прочь! «

– Ты решила, что сможешь заставить меня говорить, – сказал Джек. – Решила, что тебе удастся выжать из меня то, чего не смогли за два года выбить лучшие тюремщики Англии?

Диана попыталась отлепиться от камина, но Джек только сильнее прижал ее к горячему мрамору.

– И ты все еще надеешься найти эти проклятые сокровища, за которыми охотился твой отец, Диана? – Голос Джека звучал непривычно жестко. – Те самые сокровища, ради которых он разрушил мою семью и из-за которых, как я полагаю, сломал и собственную шею. Хочешь посмотреть, что твой отец сделал со мной?

Джек одной рукой распахнул свой сюртук, сорвал его с себя и отшвырнул в сторону. Затем, отрывая пуговицы, стянул с себя рубашку, и Диана увидела на груди Джека косые белые шрамы – следы кнута. Такими же шрамами были покрыты и руки Джека. «В кончик кнута иногда вплетают металлическую пластинку», – мелькнуло вдруг в голове Дианы.

– А теперь скажи мне, – все так же резко спросил Джек. – Если из меня кнутом ничего не вышибли, разве я скажу что-нибудь тебе?

Диана не могла отвести глаз от шрамов. Да, если Джек ничего не сказал под такими пытками, то на что может рассчитывать она? И каким же безумием была вся эта затея с похищением! Странно, но Диана вдруг невольно подумала о том, что шрамы нисколько не портят Джека, напротив, придают ему еще более мужественный вид. В них было что-то романтическое и загадочное.

Заставив себя посмотреть Джеку в лицо, Диана негромко сказала:

– Ты должен сказать мне.

– Я должен? – возмущенно переспросил Джек. – Я ничего тебе не должен. Я провел два года в тюремном аду. Я не спал по ночам, ожидая, что в двери повернется ключ и меня снова поведут в пыточный подвал. Я два года терпел эти муки, но так и не дождался хотя бы одного визита женщины, которая за две ночи до моего ареста клялась мне в вечной любви. Нет, дорогая, это ты должна мне!

Диана в страхе слушала его. Она никогда в жизни не видела Джека таким. Лицо его стало жестким, даже жестоким. Она и не подозревала, что Джек способен быть таким. Гнев – не лучшее оружие, но другого у Дианы сейчас просто не было, и потому она выкрикнула со злостью:

– Это бред! Это игра твоего больного воображения – и ничего больше! И это все, чему ты научился за те два года?

– Не все. Я научился не верить больше ни одной женщине. Ни одному женскому слову или обещанию.

– Болван неотесанный! Я, видите ли, нарушила свою клятву! А ты ничего не нарушил, когда предал меня? Как ты мог? И это после того, как я отдала тебе самое дорогое из того, что есть у каждой девушки! То, чего я уже никогда не смогу отдать ни одному мужчине! Да, Джек, я клялась тебе в любви, я верила в тебя – безраздельно, безгранично. Но ты предал меня! Что же мне было делать? Я перестала верить. В тебя. В любовь. Вот что ты сделал со мной, будь ты проклят! Ты два года провел в аду? Я живу в нем гораздо дольше!