Один шанс на двоих - Эмили Роуз Страница 13

Неожиданно громкий рев мотора вывел Рэнда Кинкейда из задумчивости, в которой, он пребывал субботним вечером. Он оторвал взгляд от монитора своего ноутбука, посмотрел поверх в окно, возле которого он расположил в комнате матери Тары свой рабочий стол.

Мощная газонокосилка ярко-красного цвета, управляемая Тарой, пронеслась мимо его окна и скрылась из зоны обзора с чуть менее пронзительным ревом лишь для того, чтобы через кратчайший промежуток времени вновь появиться со все нарастающим рыком. Тара старательно держалась четкой траектории, которая в считаные повороты должна была покрыть травоядными лопастями всю территорию изумрудного газона перед домом.

Если бы можно было убавить звук или поменять его на услаждающие слух мелодии, то Рэнд счел бы сцену чрезвычайно обольстительной, поскольку девушка с длинными загорелыми ногами в миниатюрных джинсовых тортиках восседала поверх подчеркнуто неженственного механизма. А тот в силу своего устройства вибрировал столь заразительно, что обнаженный торс девушки, скупо прикрытый верхней половинкой бикини, колыхался в унисон разворачивающимся фантазиям наблюдателя.

Рэнд бы мог и позлиться на то, что ему не дают работать, однако он отложил свое скучное занятие, чтобы созерцать эту картину облагораживания крохотных земельных угодий. На его лице вырисовалась кривоватая ухмылка. В этот миг он походил на сказочного волка, облизывающегося при виде маленькой девочки в головном уборе цвета газонокосилки.

Есть на свете вещи, способные увлечь человека сильнее финансового отчета. Суровый ум бизнесмена спасовал перед неистовым либидо, не способный предложить что-либо взамен примитивному сладострастию.

Его толковая, ответственная, самоотверженная, исполнительная и инициативная служащая в коротких шортиках, с маленькими треугольниками лайкры на немаленькой груди демонстрировала очередную грань своего таланта на алом тарахтящем чудовище.

Рэнд все еще сердился на нее и негодовал на себя за то, что позволил ей сыграть над собой старый трюк в четверг вечером. Распалив, она пожелала ему спокойной ночи. Распалившись, он не удержал ее, не желая обнаруживать свой интерес… И вот теперь… Кто сказал, что все это делается ненамеренно?

Жара и жажда всегда ходят об руку. И, отерев испарину со лба, Рэнд распахнул окно и крикнул, когда она в очередной раз с грохотом проносилась мимо его окна:

— Тара!

Не расслышав его или же сделав вид, что не расслышала, Тара продолжала самозабвенно скашивать иссушенный солнцем ворс живого ковра.

— Тара! — возведя до предела голос, вновь позвал он.

Девушка резко обернулась и тотчас, заглушив склочный двигатель, остановилась.

— Что? — спросила она, щурясь сквозь нависшие на ресницах капельки пота.

Весь ее облик виделся Рэнду таким знойным, что воображением дорисовывались даже крохотные задорные веснушки, обычно выступавшие у Тары на носу и щеках в такую солнечную пору.

Она спешилась и, томно покачивая бедрами, утянутыми выцветшими шортами с необработанной бахромчатой кромкой, подошла ближе к окну и задрала голову. Грудь в голубой лайкре с наблюдательской позиции Рэнда смотрелась упоительно. Но ему в нос пахнуло жженым топливом, и он резко спросил:

— Почему бы не нанять газонокосильщика?

— Дорого, — ответила она и смахнула прядь, прилипшую ко лбу.

— Это говорит человек, которому я плачу пятнадцать тысяч в месяц?! — искренне изумился Рэнд Кинкейд, увлеченный игрой солнечных бликов в конденсате пота над ее верхней губой.

— Знаешь, во сколько обходится содержание такого дома, как этот? — парировала она.

— Пятнадцать тысяч в месяц! — как внушение повторил он.

— У меня были долги, — вынуждена была признаться Тара. — Мамина болезнь, закладные… Любой довод отказаться от этого дома в пользу более экономичного мама категорически отвергала. Приходилось смиряться и искать выход из положения, не всегда, правда, эффективно.

— Неужели после стольких лет она искренне верила, что твой отец может вернуться? — скрывая насмешку под недоумением, спросил Рэнд.

Тара сделалась совершенно серьезной.

— Вообще-то, моя мама жила этой надеждой… Они по-настоящему любили друг друга. Их брачные клятвы не были фикцией. Мама оставалась верна моему отцу до самого смертного часа.

У Рэнда не было никаких оснований усомниться в словах Тары помимо собственного глубокого скепсиса. Поэтому он воздержался от дальнейших выяснений.

— Ты позвал меня, — напомнила задумавшемуся мужчине Тара. — Хотел что-то сказать?

— Да, я хотел сказать, что найму бригаду рабочих, который сделают все необходимое для облагораживания участка. Тебе не нужно этим заниматься.

— Нет нужды, Рэнд. Это мой дом и мой двор. Я уже привыкла, мне работа не в тягость, — отозвалась она, пожав плечами.

— Но должен же я принимать участие, хотя бы пока живу здесь…

— Нет, не должен, — резко перебила его хозяйка. — Ты верно заметил, что платишь мне много. Как я распоряжаюсь этими деньгами — дело другое.

— Думаешь, я могу безучастно наблюдать за тем, как тебя сотрясает этот чудовищный агрегат? — возмутился он.

Тара невольно улыбнулась.

— Хочешь оседлать его? — спросила она, кивнув на затихшую установку.

Рэнд Кинкейд посмотрел на газонокосилку, затем на Тару, и его глаза загорелись мальчишеским азартом. Он ничего не сказал, по она все поняла.

— Переоденься во что-нибудь непритязательное. Во-первых, очень жарко, ты спечешься в своих брюках, а во-вторых, эта работа не для чистоплюев, — подстрекательно добавила она.

Пару минут спустя Рэнд вышел во двор в удлиненных шортах и футболке и остановился между агрегатом и его владелицей. В движениях босса Тара не разглядела решимости, поэтому спросила: