Миг воплощенных желаний - Ким Лоренс Страница 13

— Я путешествую налегке, и у меня нет опыта общения с детьми, — признался он, думая, что у него еще меньше опыта общения с женщинами, которые его забавляют. — Мне потребуется время, чтобы найти подходящую няню. А пока ты могла бы помочь мне с Маттио. Я вижу, ты хорошо с ним поладила.

— Значит, тебе нужна не няня, а неоплачиваемая собака!

— Разве нужна квалификация, чтобы сделать кому-то одолжение? — Он пожал плечами. — Назови свою цену.

Майя раздраженно ответила:

— Я не продаюсь.

Он боролся с желанием сказать, что уже один этот факт делает ее необычной и даже уникальной.

— Не очень практичный ответ. Но если ты этого хочешь, я не стану тебе платить.

Она прищурилась и с неприязнью посмотрела на него:

— Ты считаешь, я умею обращаться с детьми только потому, что я женщина?

Женщина… Да, она настоящая женщина. Провокационный, разжигающий кровь образ ее стройного, гладкого обнаженного тела родился в его мозгу, и Самуэле на секунду потерял нить разговора.

— Тебе не помешает научиться рекламировать себя.

— Я не собираюсь выставлять себя на продажу, — тихо ответила Майя, прерывисто дыша. — И мне в самом деле наплевать, что ты или кто-то другой думает обо мне. Важнее всего, что я о себе думаю. — Увидев задумчивое выражение его лица, она прибавила: — Я уже отказала тебе.

— Да, отказала.

Не надо быть гением, чтоб догадаться: когда-то Майя очень зависела от мнения какого-то человека, который сильно пошатнул ее уверенность в своих силах.

Она превратилась в сильную женщину, но душевные шрамы из прошлого дают о себе знать до сих пор. Самуэле встречал людей, которые притворялись сильными и значительными, а на самом деле были пустыми и слабыми.

— Ты сделаешь это не ради меня, — подчеркнул он, — а ради Маттио. Ты побудешь с ним несколько недель. Этот бедняга пока ни к кому не привык.

«Даже лжец должен иногда говорить правду», — насмешливо подумала Майя, вспоминая слова своей сводной сестры: «Ты не знаешь, на что способен Самуэле».

Ну, теперь она знает об этом. Он только что предпринял потрясающую попытку сыграть на ее чувствах к Маттио.

— Запомни на будущее, — отрезала Майя. — Я не реагирую на моральный шантаж. Хотя у нас с тобой нет будущего, — прибавила она, поморщившись. — Прости, это был удар ниже пояса.

Заметив выражение его лица, она задалась вопросом, уж не чувствует ли он себя виноватым. Однако Самуэле не привык сдаваться. Если одна тактика потерпела неудачу, он применит другую.

— Мне нужна твоя помощь, и если ты сможешь на время забыть о неприязни ко мне… Я имею в виду, ты не обязана любить меня или доверять мне. Я улажу все спорные вопросы с твоим работодателем. Ты подумаешь над моим предложением?

Майя очень старалась не спасовать перед его обезоруживающей искренностью, но понимала, что проигрывает битву.

— Когда я должна ответить? — спросила она.

Самуэле взглянул на часы с тонким металлическим браслетом:

— Пять… Нет, через четыре минуты. — Он посмотрел на Майю, выгнув темную бровь, и одарил белозубой, дьявольской улыбкой.

Она недоверчиво рассмеялась.

— И я буду тебе очень признателен, если ты поможешь мне найти няню, — сказал он, продолжая искушать ее.

Майя тяжело выдохнула:

— Я не могу. — На нее нахлынула сильная усталость, с которой она до настоящего момента справлялась.

— Ты в порядке? — Он напрягся, словно приготовился к тому, что она вот-вот упадет.

Майя выпрямилась в полный рост, но ей пришлось запрокинуть голову, чтобы посмотреть Самуэле в лицо.

— Я в порядке, — раздраженно проворчала она, желая врезать ему, потом вздохнула: — Спасибо.

— Сядь. У тебя вазовагальный приступ.

— Что?

— Ты можешь упасть в обморок.

Взяв за плечи, он усадил ее на ближайший диван. Потом прижал палец к середине ее груди, и Майя отпрянула назад. Он поднял ее ноги на подушки.

— Я не упаду в обморок, — слабо прошептала она и решила полежать, пока все вокруг не перестанет вращаться. Все было так расплывчато и туманно, что она даже не смогла отреагировать, когда почувствовала его прохладные пальцы на своем запястье. — Когда ты стал экспертом по обморокам?

Закрыв глаза, она не увидела выражения его лица.

— Наверное, ты всю свою жизнь доводил девушек до обморока, — язвительно сказала она, приоткрыла глаза и поняла, что мир перестал вращаться.

— Не торопись, — предупредил Самуэле, когда она приподнялась на локте.

Она проигнорировала его и села, свесив ноги на пол.

— Ты вообще спала прошлой ночью?

Казалось, прошла сотня лет с тех пор, как Майя открыла дверь сводной сестре, а воспоминания о ней уже превратились в калейдоскоп связанных образов.

— Выпей.

Она сжала пальцами теплую чашку.

— Ты сможешь поспать в самолете, — продолжал он.

Майя покосилась на Самуэле и поморщилась, поднеся чашку к губам.

— Я не ем сахар. — Но все-таки сделала еще один глоток. — Я не могу бросить свою работу. — Она ждала уведомления об увольнении со дня на день, но это не имело значения.

— Где ты работаешь?

Майя назвала универмаг.

— Я оформляю там витрины.

— Но я видел эскизы…

Она посмотрела на папки на столе, которые планировала убрать в пустую комнату.

— Мы с сестрой хотели основать небольшой модный бренд, но она вернулась к мужу, а начинающим предприятиям нужны серьезные вложения и время… А пока меня устраивает моя работа…

— Разве замужние женщины не работают?

— Беатрис живет в Сан-Мацисо.

Самуэле поднял черные брови:

— Да, это далековато отсюда. — Он наморщил лоб. — Беатрис?

Она тут же ответила:

— Да, я в родстве с королем.

— Он мог бы дать тебе деньги для начала бизнеса.

Майя сердито ответила:

— Они предлагали, но я отказалась.

— Интересно. — Он не стал уточнять, что в этом интересного. — Итак, у тебя есть племянница, а теперь еще и племянник.

Он увидел шок в ее глазах.

— Да.

— Я полагаю, ты готова на все ради своей племянницы?

— Конечно, — ответила Майя, возмущенная тем, что в этом могут быть сомнения.

Она в самом деле сделает все ради малышки Сабины, хотя у нее есть обожающие мать и отец, которые никогда ее не бросят и не заставят почувствовать себя недостойной их любви. Она посмотрела на Самуэле поверх чашки, чувствуя облегчение после того, как стряхнула с себя невидимую, но очень тяжелую нерешительность.