Спойте обо мне - Никита Грудинин Страница 13

В голове то я даже смеялся, потому что снова выходил на улицу, четко утвердив себе ранее, что делать этого не буду, но снаружи я выглядел как ходячий овощ, который так и сдохнет на месте. Я потянул ручку двери, одновременно с этим услышав, тихий стук, такой жалкий, будто за дверью находился потерянный ребенок, нуждающийся в помощи.

Ну я почти угадал, только я бы не был так сильно удивлен потерянному ребенку, как тому, кого я увидел на самом деле.

– Здравствуйте! – Сказал он и сразу спросил. – Это эффект космы у вас на глазах, да? Я слыхал о таком.

Этот человек, этот самый человек – смуглый мужик со стройки, которого я думал увидеть лишь в загробном мире, и то, если бы напоролся на него напрямую, если это, конечно, возможно.

– Я не мешаю? Правда, я ни в коем разе не хотел потревожить вас, серьезно. Просто сильно хотел поговорить.

А я чуть на руки ему не упал, слишком плохо было, так что вместо ответов я ринулся вниз по лестнице. Он, кажется, закрыл за мной дверь перед тем как побежать за мной.

Ох и как же я тогда отыгрался на соседе, как-то долбанувшем мне туфлей по лицу, я просто мчался к выходу, попутно сбив его с ног. Вы бы видели его возмущенное лицо, когда он чуть шею не свернул! Он прокатился целый этаж, кружившись как скрученный броненосец, ха!.. Да… Не злите меня, пожалуйста: я мстительный.

– Постойте! – Кричал мне мужик. Если бы я и постоял хоть чуток, то непременно бы история об Адаме Моро закончилась на той самой лестнице.

Я вылетел на улицу как сокрушитель марафона, победно раздвинув руки в стороны. И плевать мне было на то, как глупо я выглядел: я будто заново родился в тот момент. Плотно прижавшись к траве, которая окружала большой стадион прямо перед нашим домом, я наконец-то смог перевести дух.

Мужик еле добежал до меня, вспотевший и задыхающийся. Он и слова проронить не мог до тех пор, пока не постоял минуту-другую. Он вообще человек был мокрый: постоянно лоб сверкал под светом, а в подмышках цвет его любимой серой футболки, – так говорю, потому что только в ней его и видел всегда, – был глубже, чуть темнее. А еще у него был глупый взгляд иностранца: иногда смотрел на все с расширенными глазами, да еще стараясь не моргать, лишь бы не пропустить важного. Он часто озирался, будто хотел встретить какую-то знаменитость, – думал, что они у нас такие классные, и ходят среди обычных людей, и ничуть не стесняются пообщаться, и раздают автографы – чушь, не правда ли? Когда же он передохнул, то сказал:

– Мистер Моро, вам не нужно меня избегать. – Он говорил очень вежливо, хотя на самом деле он был не такой, на стройке он постоянно со всеми смеялся и хлопал собеседникам по спине с такой силы, что даже смотреть на это было больно. В общем, развязный он был, а со мной старался быть карикатурно приветливым. – Вы даже представить себе не можете, как долго я размышлял над этой встречей. – Размышлял он, да я на сотню часов больше думал, как бы не встретиться с этим глупцом.

Но раз уж я пережил обморочное состояние, – подумал я, – то смогу и пережить беседу с этим мужиком, так что я твердо ответил:

– Хорошо, говорите. – Больше я и слова произносить не хотел, но он оказался не так прост.

– Нет же, не здесь должны говорить мужчины, когда у них важный разговор, так, как минимум, было в моей стране. – Его звали Эрнест Вальтер, и он был приезжим из Германии – Германию он всегда уважал, говоря, что переехал сюда лишь по неоправдавшейся любви.

– Ну… к несчастью для вас, я хочу полежать здесь. – Ответил я ему. Думал: он поймет, как я ему не рад, но он не то чтобы понял это, он знал этого с самого начала.

– Простите, за, хо-хо, дальнейшие слова, но к несчастью для вас, я отлично умею ждать. – А гад был с острым языком, любил похохотать даже в такой ситуации. – Вы же все равно рано или поздно встанете.

– Я могу лежать здесь до самой ночи. – Конечно же, я не мог: все бока бы отлежал.

– Вы сами дали мне время, чтобы делать многое – в том числе ждать.

Ясно было, что так просто он от меня не отвязался бы. Тогда я решил проверить и его, и себя на прочность, продолжая лежать, сколько вообще мог это делать. В последнее время я мало лежал, так что у меня не было сомнений, что это будет легче простого, но вы когда-нибудь лежали на траве, пока кто-то большой и грозный, – а это относилось к Эрнесту, – смотрел на вас? Это же просто невозможно. В общем, минут через шесть я уже стоял на земле и пытался отойти от потемнения в глазах.

– Скажите же, Эрнест, куда вы меня поведете? – Я пытался подыгрывать ему в его манерах, чтобы он оставался таким вежливым, а то лишних хлопков по спине получать я не собирался.

– Вам уже есть восемнадцать, мистер Моро? Думаю сводить нас в ближайший бар.

– Нет, не восемнадцать. – Я даже обрадовался своему несовершеннолетию, ведь хуже уставшего строителя может быть только пьяный уставший строитель.

– Но когда это нас останавливало, да? Ха-ха-ха! – “О нет!”, – кричал я в своей голове. – Не стесняйтесь, я ведь тоже был молодым! – А мне и не верилось на самом деле. Вот любят взрослые сказать, что они были молодыми, но нам-то, молодым, как в это поверить? Перед нами лишь старик, доживающий свои последние годы. Да и вообще, что нес этот Эрнест? В его стране пить можно с шестнадцати.

Бар

Ну скупым и неблагодарным Эрнест точно не был, ведь в тот день он решил сводить меня в один из самых дорогих баров города, естественно немецкий, с таким непроизносимым и незапоминающимся названием, что-то около “аркен” или “ахтзен”, – точно не вспомню. Нам еще за милю нужно было к нему идти, а мы уже слышали пьяные немецкие песенки, хоровые: человек под двадцать пело. Сам бар занимал целое здание, все четыре этажа в стиле, напоминающем немецкое барокко. Там были огромные окна, в которых видно было целое ничего, а все из-за того, что там была просто невообразимая толпа, обрезающая пути увидеть хоть что-то кроме их спин да толстых, набитых пивом, животах. Им даже пить было проблематично, потому что давление стало настолько сильным, что им всем пришлось поднимать вверх свои потные руки. И просто представьте, как на первом этаже было чуть ли не за сотню людей, которые даже и не пили, а если уж сильно хотели, то они высасывались из бара и пили на улице, а потом возвращались в эту человеческую массу.

Я сильно испугался, когда улицезрел это, ведь, – поверьте мне, – я участвовать в этом не хотел, но Эрнест лишь посмеялся, увидев мой ужас на лице.

– Не беспокойтесь: это лишь первый этаж, а нам на самый верх. – Указывая пальцем на четвертый этаж, произнес Эрнест.

Перед входом стоял вышибала, который не решал, можно ли тебе входить. Он распределял людей по этажам и при виде Эрнеста он уж больно растерялся, встал как солдатик и чуть ли честь не отдал.

– Эрнест, дружище! – Они обнялись и постучали кулачками по спинам друг друга. – Сегодня накатим?

– Нет, слушай, Август, помнишь о своем долге? – Прошептал ему Эрнест.