Как перестать быть миллионером - Оксана Алексеева Страница 13

Одну малюсенькую деталь Мирослав не учел. А именно то, что он не привык долго терпеть воздержание, и сейчас раздражало буквально все. Осознал он эту катастрофу, когда впервые во время консультации правильно ответил на вопрос Валерии Андреевны и получил в награду ободряющую улыбку. Эта улыбка, ассоциировавшаяся в его воспаленном воображении с издевательским оскалом, размылась неожиданным головокружением. Но Мир сорвался с места, чтобы не выдать своей слабости — он уже понял, что с Валерией прямым тараном не получится, можно только отпугнуть. А она еще теперь стала казаться прехорошенькой! И даже ее старческий пучок на голове начал мерещиться Миру вершиной сексуальности — со временем он будет готов на все: отшлепать эту строгую преподавательницу, которая поселила мутность в его мысли, или разрешить ей отшлепать его — все равно, лишь бы это действо продолжилось снятием напряжения.

Добило его полное осознание уже дома — когда в первую очередь, забыв поесть и принять душ, он открыл учебник по геодезии и не мог успокоиться, пока не дочитал параграф. Такого прилива возбуждения без единого раздражителя Мир не помнил со времен пубертата!

Это была психологическая катастрофа — теперь еще и на терапию придется тратиться. А хорошего психолога Мир сможет себе позволить после того, как вернет свои кровные.

Лекции с Валерией Андреевной были невыносимы, он вообще старался не смотреть на нее, чтобы не начать облизываться. Но с симпатичной молодой девушкой еще ясно, а вот на остальных предметах Мирослав сходил с ума — и бесконтрольно облизывался уже на всех подряд: на одногруппниц, на преподавателей женского пола, на их уверенные пальцы, решительно сжимавшие маркеры для доски. Они будто сговорились довести бедного монаха до судорог.

— Синий вам безусловно идет! — бросил он в сторону профессорши высшей математики вместо приветствия перед парой.

Пожилая женщина зарделась от комплимента, который прозвучал по-настоящему искренне, и все занятие кидала на Мирослава ожидающие взгляды — вряд ли она рассчитывала получить решенные вперед всех задачи, скорее надеялась услышать что-нибудь еще столь же приятное. А он с ужасом осознавал, что теперь у него стои́т даже на высшую математику. Не так, как на геодезию, конечно, но в мире вообще нет ничего настолько будоражащего, как геодезия!

Это была любовь, как называл мешанину чувств сам Мир. Но со стороны выглядело как болезненная страсть, спровоцированная всего лишь нехваткой времени и денежных ресурсов, чтобы скрасить вечерок приятной дамской компанией.

Он иногда думал о том, что некоторые особенности характера закладываются в раннем детстве, но не имел знаний и опыта, чтобы нащупать исчерпывающее объяснение. Их с Ярославом мама, первая жена отца, скончалась от болезни, когда они были маленькими. К сожалению, не настолько маленькими, чтобы не запомнить недолгий период ее немощи, похороны и беспробудное горе отца — тот был раздавлен, выпотрошен, будто бы долгое время не мог поверить, что такой ужас произошел именно с ним, и жалел обо всех упущенных возможностях. Например, он много работал, а не катался с любимой женой в путешествия, не проводил с ней достаточно времени, пропустил миллион общих счастливых моментов. Уже в то время маленький Мир сделал вывод, что никогда, ни при каких обстоятельствах не привяжется к женщине так сильно. Любить можно, спать очень даже можно, но определенно только при условии, что она не станет смыслом всего существования. В этом случае гарантировано отсутствие серьезных потрясений, способных на годы снести сильного человека с ног. Тогда-то в еще незрелом уме Мирослава и начали прорастать первые признаки легкомыслия в отношениях с женщинами.

Маленький Ярослав отчего-то пришел к выводам другим: жить надо здесь и сейчас, никакая работа, никакие обязанности не стоят упущенных желаний. Судьба может в любой момент подкинуть неприятный сюрприз, так хотя бы в свою последнюю минуту можно не сожалеть о том, что слишком экономил на то будущее, которое никогда не наступит. В итоге деньги он не считал, каждый его день был наполнен роскошью, а не финансовыми калькуляциями — и так было ровно до непредсказуемого решения отца. И пусть теперь оказалось, что разумная экономия не помешает, Ярослав воспринимал этот период как временный, который рано или поздно завершится приятным финалом. И снова получится жить как раньше. А другую машину можно купить после — еще лучше предыдущей. Красную Мазерати Ярослав был вынужден выставить на продажу раньше, чем Мирослав только начал задумываться о сбыте синей Бугатти.

Они оба не знали наверняка, почему так произошло — характеры просто складываются через опыт и забытые эмоции. Отец тоже не имел представления о настолько глубокой подоплеке, хотя в одном он оказался прав — сыновьям жизненное потрясение было необходимо, как запоздалое лекарство, еще способное их излечить.