Принц в розовом пальто - Алена Нефедова Страница 13

С самого утра мне как-то не по себе.

Я плохо спала то ли из-за завываний ветра за окном, то ли из-за какой-то невнятной вязкой мути, которая мне снилась и из которой я утром, как плохо держащийся на воде человек, захлебываясь и отплевываясь, вынырнула в хмурое декабрьское утро.

Ну вот уже и декабрь. А зимой у нас и не пахнет.

Зима в нашем городе вообще редкий гость. Настоящая Зима — с пушистыми сугробами, хрустко поскрипывающим под ногами снегом, с играми в снежки и катанием с ледяных горок. Хотя нет. Вот последнего у нас предостаточно. И по утрам, когда после вечернего дождя дороги и тротуары прихватывает на пару часов кратковременным ночным морозцем, почти на каждом перекрестке взбешенные водители сигналят очередному недотепе, не успевшему сменить летнюю обувку железного коня на зимнюю и безуспешно пытающемуся стартануть на зеленый свет на лысой резине.

В общем, как говорят у нас, здесь есть два сезона — Лето и Нелето. Из сапог и пуховиков мы в апреле переодеваемся в босоножки и в лучшем случае легкие пиджаки, а то и сразу сарафаны, а в конце октября обратно. Хотя для нас купающиеся в море в декабре и яркие розы на голых ветках в январе тоже вполне привычная картина, которая никого уже не удивляет, так же, как цветущая дважды в год сирень.

В колледже, как всегда, шумно и полуобморочно в преддверии сессии. Одногруппники до сих пор немного сторонятся меня. Так и не сложились отношения в коллективе, где большинство студентов на пять-шесть лет младше. Да и дурацкая повинность в виде насильного назначения на должность старосты группы ставит меня особняком. Порой я чувствую себя той самой летучей мышью, что для зверей слишком высоко летает, а для птиц слишком шерстяная для того, чтобы принимать за свою. Но, если честно, я не особо расстраиваюсь по этому поводу.

Каким бы ни был Данил в глазах окружающих, и как бы ни было сейчас больно и одиноко, я благодарна ему за то, что он приучил меня не оглядываться на то, какими глазами меня воспринимают люди, не имеющие никакой ценности для меня.

— Лизка-лиска, ты серьезно плачешь из-за того, что какая-то посторонняя тетка обозвала тебя?

— Да-а-а, — шмыгаю я носом. — Потому что… ну обидно же, когда тебя называют шалавой и проституткой, хотя единственная моя вина была в том, что в узком проходе троллейбуса я нечаянно задела ее сумку. И даже извинилась за это.

— Скажи, ты бы хотела пригласить ее к нам домой?

— Да ни за что на свете! — искренне пугаюсь я.

— А хотела бы, чтобы она была, ну, к примеру, подругой твоей тети?

— Тетя с такой ни за что не захотела бы дружить.

— Ладно, а можешь себе вообразить, что это моя мама, то есть твоя свекровь?

— Дань, что за ужасы ты такие говоришь?

— Я говорю, что ты в принципе не можешь себе представить этого человека в своем ближайшем окружении. Ты бы не выбрала его ни в друзья, ни в соседи, ни в родственники, если бы у тебя был такой выбор. Она не из твоего туннеля реальности. Вот и оставляй все, что связано с подобными статистами из массовки, за границами своего внутреннего мира. Не позволяй им касаться его, задевать его. И ты сама поймешь, что тебе становится легче взаимодействовать с ними. Договорились?

И мне действительно стало легче отсекать всех тех, кто никак не пересекается с моей реальностью и моим миром.

Но почему-то именно сегодня безумно раздражают все — и преподаватели, и студенты, и пассажиры в маршрутке и даже продавщица в магазине, которая никак не может пробить мне в чеке сетку апельсинов.

— Девушка, что вы там копаетесь? — возмущается кто-то в очереди. — Посмотрите, какая из-за вас толпа собралась!

Я никак не реагирую на эти гневные вопли, потому что понимаю прекрасно, что любой мой ответ будет воспринят как вызов и попытка спровоцировать скандал.

— Гля, какая важная! Даже не смотрит, сколько людей из-за нее страдают. Эй, мужик, а ты куда без очереди?

Прямо из-за моей спины возникает мужская рука и ставит на ленту в скромную кучку моих покупок бутылку водки и огромный мешок корма для собак.

— Уф, представляешь, Зая, там водку со скидкой принесли. Бухнем сегодня, раз уж такой случай? И нашему волкодаву вот прикупил, а то он там на улице голодный и злой, народ из магазина не выпускает, пока все сумки не проверит. А ты, мамаша, не бухти. Я тут со своей женой стоял.

— Да я и не про твою жену вовсе, а про продавщицу. Насобирала очередь, копуша, — вдруг начинает лебезить тот же женский визгливый голос. — А где, говоришь, водка со скидкой?

Сузив от злости глаза, я резко разворачиваюсь и утыкаюсь носом в широкую мужскую грудь в распахнутой дубленке. Уже было открываю рот, чтобы сказать “мужу” кое-что гневное, но поднимаю взгляд выше и натыкаюсь на широкую улыбку Егора, который подмигивает мне и легко подталкивает к краю ленты, куда подползают уже пробитые продукты.

— Зая, складывай, а я пока расплачусь.

Я закусываю губу, потому что понимаю, что спорить сейчас с ним — значит еще больше задержать очередь на кассе. Но и позволить ему оплатить свои покупки тоже не могу. Кто он мне, чтобы делать это? Ладно. Возьму потом чек и отдам ему свою часть. Все равно она стоит наверняка меньше, чем корм и та бутылка дорогой водки, которую он добавил к покупкам.

Ветеринар, расплатившись, легко подхватывает одной рукой пакет, второй обнимает меня за плечи и ведет в сторону выхода.

— Гаечка, простите за такую наглость, но я постарался убить двух зайцев одним выстрелом. Задавил в зародыше возникающий бунт в народных массах, который мог свалиться на слишком интеллигентную девушку вроде вас, ну и, чего уж греха таить, сэкономил свое рабочее время. Добрый вечер, кстати.

— Здравствуйте, Егор. Это, конечно, здорово. Но чеки можно было и разделить. Давайте, я посмотрю, сколько там с меня.

— И что, даже не позволите мне в благодарность угостить вас йогуртами и апельсинами?

— Там не только йогурты и апельсины, — возражаю я и протягиваю руку за чеком.