Цена притворства - Снежана Черная Страница 13

Мучали ли меня угрызения совести? Нет. На душе у меня было абсолютно спокойно. Я ведь не чужое украла. Подвеска - мой подарок, а значит, принадлежит мне. Уходя отсюда навсегда, я ничего чужого брать не собиралась, кроме разве что обручального колечка. Его я оставлю себе за моральный ущерб, пригодится. А те немногочисленные вещи, которые действительно были моими, можно на пальцах одной руки пересчитать. Среди них и дизайнерская подвеска, которая и особой ценности-то не представляет, если бы не имидж и не “лимитед эдишин*” - во всём мире другой такой нет.

А вот за то, что действительно для меня ценно - за бабушкино наследие, ещё придётся побороться. И займусь я этим сегодня же.

* Эксклюзив, ограниченная коллекция.

* * *

- Пап, мне нужна бабушкина брошь. Она хотела подарить мне её на восемнадцатилетние.

Прошёл почти месяц с памятной вечеринки по случаю моего дня рождения. Идиллию семейного ужина прервал звук разбитого фарфора - мама при моих словах выронила прибор, и тонкой фарфоровой тарелке пришёл капец. Алекс вздрогнул и уставился на мать широко открытыми глазами, а я тут же напряглась, потому как такая реакция показалась мне не к добру.

- Зачем тебе бабушкина брошь? - оторвался от своей тарелки отец.

- Затем, что это единственная память о ней, и как вы оба знаете, она собиралась передать её мне.

- Незачем она тебе пока, - вставила своё мнение мать.

- К тому же, я собираюсь одеть её на БАЛ, - проигнорировав её высказывание, я обращалась сугубо к отцу. Бабушка Ася была его матерью, и моя дражайшая матушка к этой вещи имела весьма косвенное отношение.

- Ася, это семейная реликвия, - произнёс отец, - не уверен, что ты готова взять на себя такую ответственность.

- А когда я, по твоему мнению, буду готова?

- Ты забываешься!

- Нет, ну серьёзно. Скажи, пожалуйста, когда наступит это время.

- Так, хватит, - для матери эта тема была явно неприятной, - отец ясно выразился, ни к чему девочке твоего возраста такие безделушки.

- Извините, матушка, но безделушки это то, чем забиты до отказа ящики вашего трюмо, а бабушкины фамильные драгоценности - далеко не безделушки. И не вам, простите, решать этот вопрос, - я старалась говорить спокойно, хоть это и давалось мне с трудом. – Эта вещь моя по праву! Я должна была её получить ещё месяц назад.

- Ты слышишь это? Слышишь, как она со мной разговаривает? - взвизгнула мать.

Так, наша песня хороша, но уже порядком надоела. Я изо всех сил пыталась удержать контроль над эмоциями и в то же время гипнотизировала взглядом спокойного, как удав, отца.

То, что я совершенно добровольно отправляюсь на бал (читай: в компании Аскольда), его безусловно радовало. Хоть он и не подал виду, но я-то знаю своего отца - складка между бровей разгладилась, а весь его облик выражал спокойствие и умиротворение.

- Принеси Асину брошь, - обратился он к матери, а я мысленно вздохнула с облегчением. Как оказалось - рано.

Весьма неохотно мать поднялась со своего места и исчезла в спальне второго этажа. Не появлялась она долго. А когда вернулась, растерянно произнесла, что бабушкина фамильная драгоценность исчезла… 

* * *

- Что ты с ней сделала?! - прошипела я, вскочив со своего стула, да так, что тот перевернулся, напугав Алекса. Братик, почувствовав царившее за столом напряжение, сидел тише воды и за целый вечер не проронил ни слова.

- Ася, - осадил меня отец, - успокойся, - и обратился уже к матери:  - Что значит исчезла?

- То и значит, - повела та плечом, - должно быть, украл кто-то из прислуги. Завтра же займусь её заменой.

При этих словах у Таи в кухне что-то разбилось, по звуку было похоже на ещё одну фарфоровую тарелку, а я в отчаянии уставилась на отца. Неужели он всему этому верит? Да у неё же на лбу крупными буквами написано: ВРЁТ!

Мать тем временем твёрдым шагом направилась в кухню.

- Ты знаешь, сколько она стоила? - раздался её голос уже оттуда. - Это же китайский фарфор! Да ты весь сервиз испортила!

Матушка, похоже, забыла, что перед этим сама разбила тарелку из своего драгоценного сервиза. Наконец, пообещав вычесть сумму из Таиного жалованья и бросив на прощание что-то типа “собирай вещи, ты уволена”, выплыла из кухни.

- Ты же не спустишь всё на тормозах? - обратилась я тихо к отцу и добавила уже твёрже. - Позволишь всё списать на ни в чём не повинную Таю?

Бедная Тая, как по мановению, появилась в дверях, комкая в руках кухонное полотенце.

- Клянусь, госпожа Пылёва, я ничего не брала!

- Не ты, так домработница или горничная. Мне всё равно, все уволены! Я не потерплю в своём доме воровок!

- Ты забыла про садовников, водителей и охрану, - не выдержала я, - Прекрати ломать комедию! Куда ты дела бабушкину брошь?

- Ты что себе позволяешь, мерзавка?!

Вуаля! Представляю вашему вниманию истинное лицо госпожи Пылёвой, уроженки Урюпинска. Хоть она и всячески скрывает сей факт своей биографии. Маска изысканной леди треснула. Черты заострились, а лицо покраснело и скривилось в весьма не привлекательной гримасе, отображая её истинный возраст. Впрочем, она сразу же постаралась взять себя в руки и, по обыкновению, начала жаловаться отцу.

- Ты посмотри, как она с матерью разговаривает! Витя, сделай же что-нибудь! Я не намерена терпеть оскорбления в собственном доме.

На удивление, отец был совершенно спокоен. Он молча смотрел на нас обеих, и если я выдержала его взгляд с достоинством, то мама чувствовала себя неуютно, а под конец и вовсе отвела глаза в сторону.

- Ася, Алекс, отправляйтесь к себе в комнату, - обратился он к нам.

Я не стала артачиться, встала и молча вышла вслед за братом. Правда, до комнаты я не дошла, завернула за угол и затаилась. Следом за мной папа выпроводил прочь и Таю, не удивлюсь, если она тоже где-то подслушивала.

- Где украшение? - тихо спросил отец.

Мне пришлось изо всех сил напрягать органы слуха, чтобы расслышать его полушёпот.

- Я же сказала, его украли…

- Прекрати, - оборвал он её лепет, - актриса из тебя никудышная. Я в последний раз спрашиваю: где брошь моей матери?

Повисло молчание. Немного покочевряжившись, мать наконец уступила напору моего папочки. Я слушала её признания, и, наверное, искусала губы в кровь, борясь с желанием выйти из укрытия и вцепиться ей в волосы. Всё оказалось до безобразия просто: моей матери очень приглянулся браслетик производства сестёр-ювелиров Елизаветы и Софьи Гайдамак. Всё бы ничего, но продавать эту вещь по какой-то причине сёстры отказались, и моя дорогая мамочка предложила бартер - антикварная брошь моей бабушки взамен на браслетик.