Это мужской мир, подруга! - Татьяна Веденская Страница 13

– Я вас не понимаю! – Я чувствовала, что все происходящее идет не само по себе, во всем этом был какой-то неясный смысл, какой-то сценарий, но уловить его, определить его я не могла. Понятно, что он защищался. Понятно, что ради сохранения своей мерзкой шкуры готов был утопить меня. Только вот в чем и как именно он собирался меня топить?

– Да как ты смеешь! Нет, раз так – я просто не могу разговаривать с тобой один на один. Чего доброго, ты меня обвинишь, что я тебя прямо сейчас избиваю, или еще какую наглую ложь придумаешь. – Он метнулся к двери и через пару секунд притащил, видимо, заготовленную заранее кадровичку, бледную и пунцовеющую от неловкости пятнами Софию Сергеевну. – Вот, при ней будешь говорить. Чтобы потом ничего не переврала.

– Послушайте... – Голос мой неожиданно охрип и надломился. – Вы же ведь действительно ко мне приставали. Я не вру!

– Ну и что? – спросил он Софию Сергеевну, совершенно проигнорировав мои слова. – София Сергеевна, вы видите? Что я вам говорил?

– Рустам Вадимович, я все понимаю. – Она бормотала еле слышно, косясь на меня, как на прокаженную.

Я прикрыла глаза ладонью и попыталась сосредоточиться.

– Вы понимаете, что я просто не имею права оставить это вот так? – продолжал нести какую-то околесицу он. Я не понимала даже, о чем они говорят.

– Может быть, все же по собственному? – София Сергеевна явно пыталась решить дело миром.

– Опозорить меня и просто соскочить? А я с таким пятном буду всю жизнь жить? Это же позор!

– Это же не я вас позорила, вы сами... сами, – добавила я, но его партия была подготовлена, отрепетирована и сыграна от первой до последней ноты, я же фальшивила, как старый, простоявший в холоде и сырости рояль. К тому же я еще совершенно не понимала, к чему он ведет, а если бы понимала, то прямо там выбросила бы его в окно. Хотя у нас же даже окна были заблокированы, чтобы не мешать кондиционерам раздувать мороз и стужу по офису.

– Ты с самого начала была интриганкой. Не надо было тебя брать. Образования – нет.

– А диплом МГУ?! – удивилась я.

– А, что там! – Он легко отмахнулся. – Историк? Да уж, вы разбираетесь в историях. Вы умеете закрутить историю, да? Думали, добежите до милиции, и вас на руках понесут?

– Я думала, что живу в стране, где честь женщины можно каким-то способом защитить!

– Честь – можно. Только при чем тут ты? – сказал он, и слова его против, наверное, воли прозвучали слишком грубо. Даже кадровичка как-то задергалась. Мудвин тоже дернулся, воровато на нее посмотрел и осекся.

– В общем, как я и говорил, за этот навет вы ответите. Отдельно ответите. Я еще подам на вас в суд за клевету. – Он пыжился, но уже сейчас было понятно, что это он так, для проформы. Просто читает соответствующий роли текст.

– Отвечу, отвечу, – устало кивнула я.

– А пока – вы уволены! – прокукарекал он вслед.

– Вот и славно. – Я выдохнула, мечтая только об одном: выбраться из этого ужасного места, из этого ужасного офиса. А потом отдохнуть, отоспаться и начать новую жизнь.

– Пусть даст объяснения! – прошелестела кадровичка, дернув Мудвина за рукав.

– Ах да. Изволь-ка нам объяснить, как ты посмела вчера явиться на рабочее место пьяной?

– Что? – окончательно изумилась я.

– Только вот не надо. У тебя даже сейчас еще наблюдаются признаки похмелья. Утро добрым не бывает, да? Сейчас будем освидетельствование проводить! – крикнул он.

– Я вчера не пила! – воскликнула я раньше, чем осеклась в испуге. А ведь я как раз вчера пила. Почти бутылку эндрюшевского вина, почти всю в одиночку. Расслабиться захотела, блин. Теперь какое, на фиг, освидетельствование! Конечно, что-то там обязательно будет. Дура, дура!

– Что краснеешь? Правда глаза колет? – моментально поймал мое настроение Мудвин.

Я стояла и молчала, просто не зная, как вообще себя повести. Я сама, по собственной дури дала ему в руки козырь, от которого даже не знаю теперь как отбиться. Боже, как глупо, как глупо!

– Чего молчишь? – продолжал злорадствовать он. – Может, пивка? Думала, все тебе сойдет с рук?

– Рустам Вадимович?! – София Сергеевна робко пыталась хоть как-то остановить разбушевавшегося Мудвина. Ей весь этот скандал тоже был на фиг не нужен, но начальник не собирался останавливаться. Он решил размазать меня, и чем грязнее, тем лучше. Уничтожить следы собственного скотства, вымазав меня в грязи. Я стояла и смотрела на него, прямо в глаза и вдруг мне стало невыносимо смешно. Истерика, конечно. Все мы люди.

– Что, вызываем органы? Пройдешь освидетельствование, чтобы уж не было ко мне претензий, а? Ты же так любишь милицию. Можем даже тех же самых ребят из отделения вызвать, они будут рады. Они мне звонили. Кстати, они-то тебя сразу раскусили.

– Да что вы? Прямо раскусили? Ай, молодцы! – Я еле сдержалась, чтобы не рассмеяться. Какой цирк.

– Ладно, хватит. – Мудвин вдруг посерьезнел. – София Сергеевна, вы подготовили акт?

– Ну, да, – безо всякого энтузиазма кивнула та. Я увидела, что в руках она держит какие-то бумаги.

– Так, ну что. Свидетель у нас есть. Ты будешь объясняться? Вчера ты была неадекватна, а сегодня-то хоть, может, немного совесть проснется.

– У меня? – уставилась на него я. Кажется, я даже не мигала. У меня возникло полнейшее ощущение, что я нахожусь в заповеднике ядовитых змей. Как его там называют – в террариуме. И что по какой-то дикой случайности меня забросили, закрыли, и теперь вокруг меня пляшут змеи.

– А у кого? Так, значит, от освидетельствования ты отказываешься? Милиции не хочешь?

– Нет, не хочу! – помотала головой я. Что и говорить, милиции с меня и вчера хватило. Вот уж точно, не надо было туда ходить.

– Отлично. Так и запишем. Объяснений, как я понимаю, ты давать тоже не будешь?

– Нет, не буду. Вам – точно не буду.

– И не надо. – Он помотал головой, удовлетворенно закивал и что-то там у себя пометил. Кадровичка хоть и смотрела на меня с неким подобием сожаления, а что-то тоже отметила в акте, после чего сказала, что я могу быть свободна.

– Две недели вам отработать? – хмыкнула я.

– Ну что ты! – Мудвин растянулся в раболепной улыбке. – Ты иди лечись от алкоголизма. Мы уж как-нибудь сами.

– Вот и распрекрасно! – облегченно выдохнула я, потому что к концу этого дикого, невозможного фарса я уже ни о чем другом не могла думать, кроме как о головной боли и гудении в висках. Мигрень, моя давняя проблема, сопровождавшая все мои нервные стрессы, – она, как предатель, лишила меня возможности мыслить ясно.

* * *

Я выскочила из мудвиновского офиса на воздух и еще долго стояла, провожая глазами проезжающие мимо машины. День только начался, а для меня уже все было кончено. Я совершенно не представляла, что буду делать дальше. Я подумала, что справлюсь, конечно, как-нибудь. Москва большая, работа найдется. Нашла этот мутный офис, найду и другой. Много ли мне надо? Варечкина квартплата и некоторые деньги на еду. Три зернышка в день. Иногда пирожок.