Сердце огненного острова - Николь Фосселер Страница 121

Сейчас она без сожаления упаковывала чемодан. После отъезда Флортье ее уже ничего не держало на Яве. Она жалела лишь о том, что так и не нашла Ягата. Несколько раз она ездила с Идой на садо по кампонгам, где могла жить семья Мелати, и расспрашивала местных жителей на своем плохом малайском. Но найти сына майора ей так и не удалось. А ведь она собиралась оставить ему немного денег, и еще ей хотелось, чтобы Ида еще раз увидела своего единокровного брата. Якобину ужаснула обстановка во многих кампонгах: ветхие хижины под крышей из пальмовых листьев, грязь и нищета, и все это на окраинах такого богатого города, как Батавия, где наверняка из каждой малайской семьи работало хотя бы по одному человеку. Контраст между жизнью в Конингсплейне и той, какую вели в кампонгах семьи прислуги, удручал Якобину. Ей уж точно не хотелось теперь жить на Яве. Она в сердцах сунула в чемодан новое платье из плотного хлопка. В дверь постучали; она вскинула голову.

– Ой, – удивленно сказала она Иде. – К нам кто-то пришел в гости! Кто бы это мог быть? – Она открыла дверь, и ее сердце дрогнуло.

– Здравствуй, Якобина.

Он выглядел точно так же, как год назад, когда они познакомились в саду у супругов де Йонг, и как в августе, когда она видела его в последний раз на похоронах Йеруна. Чуть взъерошенные светло-русые волосы, бородка вокруг узких губ, которые она так часто целовала, загорелое, плоское лицо. Вероятно, даже коричневый костюм был тот же самый, что и тогда. Вот только складка между бровями стала глубже, а серые глаза глядели чуточку неуверенно.

– Привет, Ян.

– Ты хорошо выглядишь, – тихо проговорил он. – Я рад видеть тебя целой и невредимой.

Якобина совершенно не нравилась себе, когда гляделась в зеркало. Ее черты лица заострились, и, хотя кормили в отеле вкусно, она похудела, по сравнению с Суматрой, и под платьем вырисовывались костлявые плечи и острые локти. Но теперь это уже не имело никакого значения; главное, что она здорова и уверена в себе.

Она уперлась рукой в бок.

– Да. Кто знает, может, я и уцелела в тот день, потому что сидела в тюрьме.

Его взгляд оживился.

– Поэтому я и пришел. Хочу попросить у тебя прощения. Можно мне войти?

Якобина поспешно загородила проход. На лице Яна отразились разочарование и озадаченность.

– Я занята, собираю вещи и завтра уезжаю в Амстердам, чтобы передать Иду ее родственникам.

– Да, конечно. Я слышал об этом. – Он сморщил лицо и опустил глаза на шляпу, которую держал в руках. Якобине показалось, что она видела на его глазах слезы. – Ужасная история… с Винсентом и Грит. – Якобина молчала, и он добавил: – Грит была виновницей. Она так боялась за Йеруна и…

– Так я и думала, – прервала его Якобина. После того, что ей рассказала Флортье, она домыслила остальное, а детали ее не интересовали. Они ничего не меняли в поступке, стоившем Йеруну жизни. Йеруну, милому мальчугану с резкими чертами лица и большими голубыми глазами, так похожими на глаза Иды, что Якобина иногда смотрела на Иду, а видела вместо нее Йеруна. С болью и радостью. Йерун… как он нуждался в любви… «Я люблю тебя, нони Бина».

– Я бы раньше пришел, – снова заговорил Ян. – Но я не знал, как ты к этому отнесешься. Пожалуй… я не буду прощаться с малышкой, ей это будет тяжело. – Он неуверенно взглянул на Якобину. В ответ на ее молчание он помялся и добавил: – Я вот думаю пойти в ратушу и написать заявление. Теперь, поскольку Грит…

– Нет, Ян, – снова перебила его Якобина, на этот раз резче. – Не надо этого делать. Ради Иды. Она и так пережила страшные вещи, хватит с нее. – Немного помолчав, она добавила: – Ты должен был сделать это в августе. Тогда ты был мне очень нужен.

Ян шумно вздохнул и провел ладонью по волосам.

– Я знаю. Я поступил глупо и трусливо. Мне не надо было слушаться ван дер Линдена. Но в тот вечер такое решение казалось мне правильным.

Якобина обвела взглядом коридор отеля со множеством дверей, потом посмотрела прямо в глаза Яну.

– Ты загородил своей спиной Грит, а меня подставил под нож. А ведь ты был мне очень нужен. Я ждала, что ты меня защитишь. И не только от этого чудовищного обвинения. Но и от меня самой.

Он слабо улыбнулся.

– Поверь мне, с тех пор не было и дня, чтобы я не раскаивался в своей ошибке. Ты могла бы меня простить, как ты думаешь? Тогда мы могли бы начать все сначала… – Он с мольбой посмотрел на нее.

Якобина оглянулась на Иду и, убедившись, что девочка возится с куклой, снова повернула лицо к Яну и тяжело вздохнула.

– Знаешь, Ян, у меня было много времени на раздумья. По-моему, жизнь слишком коротка для половинных решений. Если я обещаю мужчине перед богом и людьми, что выйду за него, я вправе рассчитывать, что он твердо будет на моей стороне. Даже если… – ее губы дрогнули, – даже если будет рушиться мир.

– Значит, ты никогда не простишь меня?

Якобина пожала плечами.

– Возможно, прощу. Когда-нибудь. Но не забуду никогда. – Она слегка пожала плечами. – Благополучную семью на этом не построишь. Во всяком случае, я не смогу так жить. – Помолчав, она сказала: – Будь здоров, Ян.

Она тихо закрыла дверь. Не остановилась, не прислушалась, ушел он или нет. Она подошла к кровати и легла рядом с Идой, которая тут же устроилась на ее плече и сунула в рот большой палец. Якобина прижала ее и ласково погладила по щеке. Удивительно, но визит Яна оставил ее равнодушной; она не испытывала ни гнева, ни грусти, ни сожаления. Словно нити, связывавшие ее с ним, были давно перерезаны, возможно, еще на Суматре, во время цунами, огненного вихря и бесконечной ночи. Она чувствовала лишь спокойную, несокрушимую уверенность, что поступила правильно.