По ту сторону от тебя  - Алекс Джиллиан Страница 12

– Даже если так, твое какое дело?

Вздернув подбородок, она с вызовом встречает мой взгляд и какое-то время мы молчим, ощущая, как между нами сыплются искры.

Я залезаю в задний карман джинсов и достаю бумажник. Отчитываю тысячу долларов и подаю ей, не разрывая зрительного контакта. И эта сучка их берет, убирая в декольте.

– Было мило. Спасибо, – кивает она, направляясь к двери. Я беспомощно смотрю, как девушка, которая только что поимела меня во всех смыслах за мои же деньги выходит за дверь, все так же вызывающе виляя задницей.

Когда дверь за ней захлопывается, я впадаю в легкий ступор, потом начинаю нервно смеяться. Вот это я влип.

Мария

Как только я оказываюсь в пустой гримерке, вся бравада и уверенность летит к черту. Меня начинает реально трясти от перенесенных эмоций. От стыда. Похоти. Желания вернуть время назад и отказаться от приват танца. Поздно. Сама не знаю, как так получилось. Я не хотела… или хотела. В голове кавардак, коктейль из противоречивых эмоций. Не знаю, что со мной сделал этот зазнавшийся Солнцев, но я потеряла контроль, вела себя… Тьфу.

Это хуже, чем любая другая позорная ситуация в моей жизни. Но то, что произошло между нами…как наваждение, меня прострелило мощное эротическое безумие. После стольких лет полного равнодушия к сексу, за считанные минуты напрочь снесло крышу. Малознакомый парень. Нет, взрослый мужик. С деньгами, связями. Адвокат. Педагог. Гавнюк, каких мало. Он точно решит, что я шлюха. В голове снова и снова звучат его слова… «кончил», «хочу еще». Кажется, я тоже хочу, но уже по-настоящему. Что за безумие?

Может, стоило согласиться? Что я теряю? Все равно уже опозорилась. После такого фиаско не отмоешься. С первой минуты, когда я поняла, кто он, моя голова выключилась и включилась совершенно другая часть тела. Какой стыд. И самое противное, что все это время за нами наблюдали в камеры. Снова поползут сплетни, но теперь обоснованные. Я все-таки позор семьи, тот самый «урод», без которого не обходится ни одна образцовая семья.

– Ну, ты отожгла, девочка, – заглядывая в гримерку, присвистнув, ухмыляется Вадим. Бессильно зарычав, показываю ему средний палец руки.

– Гони еще штуку, Вадик, – разгневанно требую я.

– Семьсот, малыш. За такое шоу я бы и сам отдал, могла бы не просить.

Смирнов заходит внутрь, закрывая дверь. Как-то по-новому смотрит на меня. Его настойчивый взгляд напрягает, если честно. Мы сто лет знакомы, и Вадик никогда не подкатывал.

– Держи, – протягивает мне бумажки, но, когда я тянусь, резко убирает руку в сторону.

– Слушай, может, и для меня так отработаешь? Накину еще пятьсот.

– Пошел ты, – пренебрежительно фыркаю, демонстративно отворачиваясь. Смирнов примирительно берет меня за руку, вкладывая в ладонь доллары.

– Ладно, не сердись. Сразу бы сказала, что вы с ним знакомы. Я все понимаю.

– Серьезно? – скептически смотрю на Вадика, приподняв бровь. Его худое лицо вытягивается еще сильнее.

– Но это было шоу не для слабонервных. Не думал, что ты так можешь. Круто. Реально круто. Ты закроешь тут сама всё? Я пойду.

– Давай, Вадик. Закрою, – махаю на прощание рукой.

Оставаться в пустом клубе мне не в первой. Я чувствую себя здесь, как дома. Принимаю душ, привожу себя в божеский вид, натягиваю джинсы и свитер, любимые кроссовки, кое-где уже изрядно потертые. Волосы заплетаю в простой хвост на затылке.

Странно, но после горячего душа, мне немного полегчало. Отпустило, что ли. Две штуки баксов помогли справится с угрызениями совести. Я утешаю себя мыслью, что больше не увижу возмутителя своего спокойствия, а значит, и переживать не о чем.

Собрав сценические костюмы в спортивную сумку, проверяю все двери и окна, ставлю помещение на сигнализацию и часов в семь утра выхожу, наконец, в весеннее прохладное утро. Это была тяжелая ночь, но она кончилась. Слава Богу. Всё на месте, кроме моей совести.

В этот момент я действительно верила, что история с Солнцевым канет в лету, как только настанет новый день.

Но я ошиблась. У черного входа стоял черный спортивный Ламборджини с откидным верхом. Я бы прошла мимо… Могла бы.

Если бы не огромный букет роз на переднем сиденье. Не меньше ста штук, необъятный просто. Я такие букеты только в кино видела. И мужчин таких, если честно, тоже. У меня внутри все перевернулось, когда я посмотрела на спящее лицо Солнцева, который слишком долго меня ждал и уснул. Можно, конечно, посомневаться, построить из себя фифу или дуру, попытаться набить себе цену…

Он ненормальный просто. Как его не ограбили? Я тихонько подошла к водительскому сиденью, тайком разглядывая точеные скулы и густые ресницы. Когда-то Марк казался мне эталоном мужской красоты, но сейчас его лицо стерлось из моей памяти, стало размытым, далеким, как сон. Слишком долго я ждала его. Слишком долго мечтала о придуманном парне, которому было плевать на меня. Я жила вымышленной ненастоящей жизнью. Отталкивала людей, которые хотели любить меня, которых могла бы полюбить я.

И все-таки мне было грустно отпускать детские мечты, наши с Марком ошибки и полные безумия ночи. Я уже забыла, как это было, но я помню главное – я любила его, моё сердце рвалось из груди, когда он просто проходил мимо, ел, пил, смотрел телевизор, гонял на мотоцикле.

И в череде внезапно обрушившихся на меня воспоминаний момент первой встречи казался особенно важным. Я вошла в дом Красавиных маленькой совсем…. И сразу загремела в больницу. Следующие два года меня возили по врачам, несколько операций на открытом сердце. Я не помню боли или страха. Только мамины слезы и теплые руки. Они святые люди, наши родители. Марка и других детей привели в больницу, когда меня уже перевезли в Тверь. Они по очереди подходили и целовали меня, пытаясь приободрить, но я не реагировала. Все мне казались чужими, кроме… Марка. Он один не поцеловал меня, а сел на стул, внимательно глядя на повязку, перетянувшую мою грудь.

– Скажи-ка, малявка, а шрам останется? – спросил Марк. Я пожала плечами.

– Наверное.

Он улыбнулся, показывая очаровательные ямочки на щеках. Одну ямочку, но зато какую милую.

– Если кто обижать или дразнить будет… Ты мне скажи, я разберусь, – заявил Марк.

– Хорошо, – кивнула я, улыбаясь в ответ. Он взял мою руку, тихонько сжав и сидел рядом, говорил, как с ровесницей. Шутил и смеялся. Мне было легко с ним. Я полюбила его сразу. Беззаветно. На всю жизнь, как мне казалось.

А сейчас я стою, глядя на сексуального красивого мужчину, который почти три часа ждет меня с охрененным букетом роз, почему-то продолжая вспоминать, то, что давно покрылось пылью забвения. И мне грустно….

Я понимаю, что меня ждут перемены, которые перевернут мой мир с ног на голову.

– Дмитрий Евгеньевич, вы заблудились? – прочистив горло спрашиваю я. Он вздрагивает, открывая глаза. Протирает лицо ладонью, сонно моргая.