Львица и лилия - Барбара Картленд Страница 12

Нельзя было даже и сравнивать ее и Луизу. Он не сомневался в порядочности Пуриллы. Она всегда будет вести себя должным образом, и он сможет относиться к ней с тем уважением, которое всегда намеревался оказывать своей будущей жене.

«Скорее всего вначале ее будет пугать роль хозяйки такого большого дома, как Рок-Хаус, — предположил он, — и она растеряется, столкнувшись с необходимостью постоянно посещать Букингемский дворец и Виндзорский замок вместе со мной. Но я объясню ей, как поступать в том или ином случае, как и что говорить. И, если она будет следовать моим советам, у нее не возникнет никаких проблем».

Литтон вспомнил, как легко шло под его руководством обучение новобранцев в полку и какими хорошими солдатами они становились.

Они восхищались им, стремились сделать ему приятное своими успехами, и неприятности никогда не досаждали ему, как некоторым его собратьям офицерам, в чьих руках новобранцы оставались упрямыми и непокорными.

Тихая и спокойная жизнь Литл-Стентона, где Пурилле почти не доводилось встречаться с незнакомыми людьми, очевидно, повлияла на ее восторженное отношение к нему. А учитывая ее молодость, он вряд ли столкнется с большими трудностями, если попробует подчинить ее своей воле.

Ему лишь немного досаждало то, что он вынужден жениться так скоро, едва получив свой титул.

Если бы у него был выбор, он предпочел бы не вступать в брак еще года два, а то и три, обосноваться в своем поместье, привыкнуть и приспособиться к новым условиям, совсем не похожим на те, в которых ему доводилось жить ранее.

Но он твердо рассудил, что за все в жизни надо платить, и если брак с Пуриллой мог спасти его от женитьбы на Луизе, то на такую плату он согласен, и тут уже не важно, произойдет это событие немедленно или по прошествии пяти лет.

Тем временем девушка приблизилась к его кровати и поинтересовалась:

— Хорошо ли вы провели ночь? Няня сказала — вы неплохо позавтракали и скоро совсем поправитесь, и тогда покинете нас.

— Няня, должно быть, желает поскорее от меня избавиться, — заметил граф.

— Боюсь, вы правы. Она думает, вы вносите разлад и оказываете отрицательное влияние.

— На вас?

— Думаю, да. Ее беспокоят все те деликатесы, которыми вы завалили нас, она боится, что мы будем избалованы этим роскошеством, и хотя она не говорит этого, но беспокоится, не стану ли я сравнивать высокого темноволосого красавца незнакомца, когда тот появится в моей жизни, с вами.

Пурилла говорила все это столь бесхитростно, что граф почувствовал — она ни на секунду не подумала о нем как о выгодной партии для замужества или как об «очарованном принце», который, он в этом не сомневался, жил в ее мечтах.

Ее слова несколько смутили его, избалованного женским вниманием, ведь столько женщин буквально преследовали его во всех частях света, где ему довелось служить, не исключая и Лондон, где у него также хватало поклонниц, с которыми он время от времени встречался.

— Вы рассказывали мне, что красивый незнакомец очаровал вашу невестку, — произнес он. — Странно, почему же няня не прогнала его?

— Она посчитала его очень подходящим для Элизабет, — ответила Пурилла, присаживаясь на стул у кровати, — и он действительно именно тот мужчина, за которого ей следует выйти замуж. Он добр и внимателен и считает ее единственной в целом мире.

— Интересно, а вы сама не пытались выйти за него замуж? — поддел ее граф.

Пурилла посмотрела на него с удивлением:

— Было бы подло добиваться этого, ведь Элизабет старше меня, и она так несчастна и одинока без Ричарда.

Затем, словно его слова что-то все же затронули в ней, она добавила:

— Эдвард хорош для Элизабет, но он не подошел бы мне.

— Почему же? — полюбопытствовал граф.

Пурилла, поразмышляв минуту-другую, попыталась объяснить:

— Я думаю, он слишком уж рассудителен и немного расчетлив в своих действиях. Я могу заранее предугадать то, что он собирается сказать, и уже знаю, каково будет его мнение, прежде чем он произнесет хоть слово.

— Это, безусловно, несколько смущает, — согласился граф. — Однако все же большинство женщин стремятся в жизни к надежности и безопасности.

— И они находят это также и в вас? — спросила Пурилла.

По правде сказать, за всю свою жизнь граф не встретил ни одной такой женщины. Наоборот, когда дело касалось его, дамы отчаянно и безрассудно рисковали своей репутацией.

Часто, когда женщины влюблялись в него, они становились опрометчивыми и подвергали себя опасности развода и скандала, а значит, могли оказаться отвергнутыми обществом на всю оставшуюся жизнь.

Он понял, что Пурилла ожидает ответа на свой вопрос.

— Я полагаю, именно в этом нуждается женщина, — уклончиво ответил он.

— Не думаю, что вы говорите мне правду, — проницательно заметила она. — Я уверена, вы бываете безрассудно смелым, ведете полный опасностей и приключений образ жизни, вы полны энергии. Это-то и приводит в восхищение женщин.

— Вы льстите мне, — ответил он. — Откуда вы вообще знаете, что в мире есть женщины, которые восхищаются мной?

Пурилла негромко рассмеялась.

— Теперь вы скромничаете. Даже моя няня признает в вас достоинства. Вы, по ее мнению, «образец мужчины».

Именно поэтому она стремится отослать вас отсюда, и как можно скорее.

— Няня боится, что вы могли бы влюбиться в меня? — поинтересовался граф.

— Ну да! — призналась Пурилла. — Я наблюдаю, как день ото дня растет ее беспокойство, и она все больше напоминает клушу, квохчущую над цыпленком!

Раздался тихий, только ей присущий очаровательный смешок, и она продолжила:

— Вчера вечером, когда она помогала мне раздеться, она сказала: «Не вздумай-ка мечтать о его сиятельстве. Как только он поправится, он вернется в Рок-Хаус, а затем в Лондон ко всем этим своим балам и приемам, которых там без числа и которые, как я от всех слышу, очень ему по душе. И ты никогда не увидишь его снова».

Пурилла подражала голосу няни настолько похоже, что графу почудилось, будто это сама нянюшка разговаривает с ним.

— А каков был ваш ответ?

На мгновение Пурилла заколебалась, и он подумал, что она откажется отвечать. Но она ответила:

— Я сказала няне: «Его сиятельство может забыть нас, но мы никогда не забудем его. Да и разве нам удастся это, ведь он одаривал нас разными восхитительными деликатесами. Да и сам он разве не великолепен?!»

— Я восхищен вашим комплиментом, — сказал граф, — но вам, должно быть, трудно сделать правильный вывод о моем великолепии, ведь вы только и видели меня, что без сознания или в кровати, в ночной рубашке вашего отца.