Волнующее приключение - Барбара Картленд Страница 12

— Тише, прошу вас! — Заза прижала пальчик к его губам. — Никогда больше не называйте меня так. Это опасно. Запомните, я ваша племянница Габриэль. А так как мне самой нелегко будет привыкнуть к этому имени, вы должны называть меня Заза.

— Заза? — удивленно переспросил профессор.

— Это прозвище, которое дала мне Рейчел.

— Заза? Заза… — несколько раз повторил профессор, привыкая к новому имени своей подопечной.

— Заза Дюмон. Я думаю, что это звучит неплохо. Они обменялись улыбками.

— Позвольте мне заверить вас, что я горжусь честью называться вашей племянницей. И только надеюсь, что буду достойна вашего доверия.

— Нет, это я должен гордиться, — сказал профессор.

По его тону Заза догадалась, что ее последние слова весьма тронули старика.

— Находиться в вашем обществе, — продолжал он, — и вместе с вами попасть в Париж — это величайшее счастье. Как будто я наконец достиг волшебной страны Эльдорадо которая столько лет грезилась мне в воображении.

Он склонил седовласую голову и поцеловал руку Заза.

— Моя самая лучшая, самая замечательная, подающая самые большие надежды ученица! Выше голову, Заза! Париж — город знаний, культуры и свободы, — вот он лежит перед нами!

Трясясь в стареньком экипаже рядом с профессором, Заза ощущала неловкость, так как Пьер Бувье, расположившийся на маленькой скамеечке напротив, смотрел на нее с нескрываемым обожанием, и ей даже казалось, что глаза его светятся от восхищения.

Но она прощала ему этот слишком пристальный и даже бесцеремонный взгляд за то, что он сделал для них с профессором. Без его помощи они бы по-прежнему пребывали в неопределенности.

Именно он отыскал свободный экипаж, с помощью другого мужчины вынес профессора из вагона и помог ему добраться до кареты, в то время как носильщик нес сзади их багаж.

Заза понимала, что ей надо расплатиться с этими людьми, но она боялась совершить какой-нибудь промах, потому что не имела ни малейшего представления, сколько платят за подобные услуги. Но Пьер Бувье, как бы предупреждая ее мысли, расплатился сам.

Теперь Заза была вдвойне его должницей и терялась в догадках — как и чем сможет она отблагодарить молодого человека.

После того как они выбрались из скопления экипажей, увозящих пассажиров от злополучного, потерпевшего аварию поезда, Пьер вежливо заговорил с профессором:

— Извините за мое любопытство, месье, но когда вы давали адрес кучеру, то упомянули отель» Де Шамс «. Осмелюсь спросить, у вас есть какие-то особые причины остановиться именно там?

Профессор, который выглядел весьма мрачно, потому что явно страдал от боли, ответил молодому человеку достаточно неприветливо:

— Почему это вас так интересует? Пьер Бувье несколько растерялся, помедлил и, старательно подыскивая нужные слова, произнес после паузы:

— Мне бы очень хотелось встретиться с теми людьми, которые собираются в кафе» Де Шамс «.

Профессор был настолько поражен, что чуть не оперся на больную ногу. Он впервые взглянул на их любезного покровителя со вниманием.

Тут только он разглядел, что молодой человек, сидевший перед ним, одет в бархатную блузу, черные брюки из грубой ткани, а шейный платок его был завязан свободным небрежным узлом. Шляпа Пьера, которую он так и не надевал на голову, лежала рядом с ним на скамеечке. Поля ее были непривычно большими, а тулья украшена яркой широкой лентой.

— У вас есть друзья среди тех» кто посещает это кафе? — поинтересовался профессора — Скажем так — я очень много слышал о кем, — ответил Пьер Бувье, — и я мечтаю встретиться с кем-то из общества «Восставшие сердца».

Профессор оживился при этих его словах.

— Так вы символист! Я должен был сразу об этом, догадаться по вашей одежде. Как удачно судьба свела нас, молодой человек! В том, что именно вы помогли нам, явно ощущается воля рока.

С этими словами профессор протянул молодому человеку руку, и Пьер Бувье с воодушевлением пожал ее. Между тем профессор продолжил свой монолог в повышенных тонах:

— Добро пожаловать, мой юный друг! Добро пожаловать в круг борцов за свободу разума и души!

— Как я рад встрече с вами, месье, — горячо сказал Пьер Бувье. — У меня одна надежда, что по прибытии в Париж я не буду отвергнут обществом «Восставших сердец»

— Конечно, вас примут там с распростертыми объятиями, когда узнают, что вы мой друг, — обнадежил его профессор. — Они будут приветствовать вас и за то, что вы проявили себя как добрый самаритянин по отношению ко мне и к моей племяннице, и потому, что ваши идеи сходны с моими идеями и идеалами нашей дорогой…

Тут наступило легкое замешательство, потому что у профессора из головы неожиданно вылетело имя Заза, и он чуть не назвал ее принцессой. Но, к счастью, он вспомнил и произнес с удовлетворением:

— ., с идеалами нашей дорогой Заза!

— Неужели мадемуазель тоже увлечена символизмом? — с удивлением спросил Пьер Бувье.

— Я бы хотела принадлежать к их кругу, — поспешно ответила Заза, не дав профессору снова открыть рот.

Но как невозможно остановить вулкан, извергающий лаву, так и нельзя было угомонить профессора, вознамерившегося произнести монолог.

— Это прелестное дитя — моя способная ученица. Она так благоразумна, проницательна и вдобавок отчаянно смела. Конечно, она женщина, но разве это может послужить преградой в общении с выдающимися умами Европы, от которых она может многое почерпнуть.

Пьер Бувье посмотрел на Заза так, что она сразу прочитала его мысли. Молодому человеку явно казалось, что никакой интеллект не сравнится с внешним обаянием сидящей перед ним девушки. Ей захотелось сразу же доказать ему, что красота, ум и начитанность — вполне совместимые качества, но под его пристальным взглядом она все же немного робела.

Тем временем профессор, словно забыв о своей травме, продолжал горячо высказываться по поводу освобождения от буржуазных оков, о новой конституции, которая даст людям, обладающим интеллектом, преимущества перед противниками научного прогресса и свободы духа.

— Долой традиции! Отбросим все старое! Будем писать историю человечества заново! — восклицал он с горящими глазами.

Профессор охотно делился с Пьером самыми крамольными своими идеями.

— Нам нужно новое искусство! Нечто непохожее на ту скучную мазню на потребу средних классов, которую поставляют буржуазному обществу личности, подобные Дега и Ренуару.

Тут настала очередь и Заза посмотреть на учителя с изумлением. Ведь еще недавно он восхвалял этих художников, называя из вождями революционного восстания против академизма буржуазных салонов. Теперь же оказалось, что и импрессионисты ему не по нраву.

— Нас также не устраивают, — продолжал профессор, — развлекательные карикатуры и смакование уродства, чем занимается некий Тулуз-Лотрек. Он воплощение самой дешевой вульгарности!