Кентаврида - Алексей Божков Страница 12

Джон с самого начала обратил внимание на фарфоровый сервиз, в блюда, супницы и тарелки которого две бойкие девушки накладывали всяческие вкусности. Такой сервиз равнялся по стоимости неплохому особняку с видом на Темзу. Кроме того, ложки, вилки, щипчики и ножи из продемонстрированного служанками набора были не просто серебряными, но с узорчатой окантовкой из чистого золота. Супруга из семьи Гаусс, вне всякого сомнения, стоила дорого. Даже если бы была страшна как смертный грех. Но Абигаль прелестна! Джон чувствовал, как тепло расплывалось по его телу. Он подумал, что играючи может завоевать сердце явно неравнодушной к нему Абигаль, а также её приданное, наверняка припасённое богатеньким ювелиром. Если бы у него не было более грандиозных целей. «А впрочем, одно другому не помешает», – решил Джон и более чем благосклонно стал рассматривать девушку. Та делала вид, что смущена его вниманием.

После обеда подали душистый горячий чай с кардамоном и лимонными дольками. Джон не увлекался чайными напитками и сделал только глоток любезности. Жена ювелира пригласила Джона осмотреть дом. Она с гордостью провела его по обоим этажам, не пропустив даже семейную спальню. Абигаль сопровождала Джона, он старался оказывать ей знаки внимания, но без лишнего рвения. В который раз хорошие манеры и знание этикета выручали его! Никому не пришло бы в голову, что Стоун не из высшего света. Тем более, при разговорах он старался намекнуть о своих связях в Англии, Франции и заморских колониях, рассказывал о дворцах и их обитателях. Множество интересных, трагических или смешных, историй он знал с детства или нахватался в мужских клубах и салонах престарелых дам, куда покупал себе пропуск втридорога, как недостаточно знатный, но состоятельный и воспитанный господин.

Сын ювелира Рон Гаусс покинул гостей сразу после обеда, сославшись на срочность заказа. Это только развязало язык Джона, он с удовольствием отвечал на вопросы дам, азартно хвалил их способности, а также умение прекрасно обустроить дом.

Вскоре хозяин пригласил мужчин на первый этаж выкурить кальян в специально устроенную комнату. Кальяны для гостей приготовил старый слуга, по виду похожий на индуса. Он же поставил на низкие столики, инкрустированные дорогим деревом и серебром, небольшие золотые тарелочки с халвой, кишмишем, пастилой и другими восточными сладостями, названия которых Джон не знал. Старый слуга сначала поправил подушки гостей и хозяина, потом устроился на полу со своими инструментами и тоже затянулся невесомым дымом. Стоуну не хотелось курить и впадать в полусонное состояние, поэтому он подождал, пока капитан Рич и Гаусс забудутся в голубых дымах кальянов, и тихо вышел из дома на террасу. Застыл у двери.

На крыльце за виноградным пологом негромко разговаривали двое.

– Ты не в себе, сестра… Как ты можешь этого желать? Не знаешь Стоуна, а строишь такие нереальные планы!

– Неправда, отцу он понравился, это видно сразу. Потом, разве не его рекомендовал капитан Томас Рич? Он-то тебе хорошо известен!

– Это так, но не стоит ли подождать?

– Сколько? Год? Два? Когда будет достаточно? Когда я постарею, да?

– На острове много достойных…

Абигаль не дала брату закончить фразу:

– Нет, нет и нет! Хочешь ли ты меня понять?! Ты – мужчина, можешь увидеть мир, когда пожелаешь! Кентавры тебе доверяют, я знаю. Даже лучший друг у тебя – Лаур, кентавр, любимчик Хозяина Мозера!

– И что? – сухо прозвучал голос сына Гауссов.

– А то! – всё более распалялась Абигаль. – Не думай, что я не знаю! Капитан Алексей Махов просил у тебя моей руки? Никогда, слышишь, никогда я не стану женой этого безродного бродяги, забияки и гордеца!

– Он мой друг… – предостерегая от дальнейшего, сухо заметил юноша.

Джон замер у стены, разглядывая силуэты говоривших. Огромный диск голубой луны просвечивал сквозь листву, делая невидимым всё, что находилось на террасе.

– Я хочу жить в большом мире! Хочу бывать на балах у знатных вельмож, танцевать до рассвета, чтобы мне дарили драгоценности, а не я их шлифовала и продавала! Я красива, молода, мои предки – знатнейшие люди Германии! И я – здесь!!! На оторванном от общества острове, где не имеет значения, баронесса ты или простолюдинка!

– Ты говоришь глупости. Понимаю, что мама слишком восторженно описывала свои юные годы. Но разве она не предупреждала, насколько тяжела, непредсказуема и смертельно опасна жизнь на материке? Ты забыла, почему родителям пришлось бежать сюда? Это счастье, что семья смогла выжить и найти пристанище. Жить под жестоким гнётом облачённых властью бездарных вельмож – разве это счастье?! По-твоему, человек более благороден, если его предки были знатны или богаты, а не потому, что он своим трудом заслужил признательность людей? Разве Лаур или Хозяин Мозер не доказали своей жизнью, что имеют право на уважение? Не потому, что знатны, а потому, что в этих кентаврах больше человеческого, чем в некоторых людях.

– Ты никогда не поймёшь меня! – топнула ногой Абигаль.

– Трудно понять человека, губящего свою жизнь!

– Всё равно будет по-моему, увидишь! – почти прорычала красотка.

– Я против этого союза, сестра!

– Решать будешь не ты, а отец! Стоун устраивает отца, в отличие от других моих… друзей. С ним я никогда не стану временной вдовой!

Руки девушки качнули, открывая, занавес из виноградных ветвей, Джон метнулся в открытую дверь и быстро прошёл к своему диванчику. Старик, воскуривший кальяны, открыл глаза, туманно посмотрел из угла в его сторону, вдохнул глубоко и опять уплыл в свои затуманенные дали. Двое старых друзей, похоже, крепко спали: мундштуки их кальянов лежали на цветастых подушках. Масляные фонари, висящие под потолком, слабо освещали комнату. Об их стёкла бились ночные мотыльки, сгорая, падали на специальные медные тарелочки, закреплённые под цветными фонарями. Через некоторое время с улицы послышалось тихое постукивание, нежный голос позвал:

– Джон… Джон…

Стоун встал, стараясь не нарушать сонную тишину, подошёл к двери:

– Я здесь, моя прелесть…

С притворной робостью девушка опустила голову:

– Можно поговорить с тобой?

– В саду? – подсказал Джон.

– Да. У нас есть искусственный грот, там очень уютно…

– И темно? – усмехнувшись, поинтересовался Стоун. – Не будут ли возражать Ваши родители, милая Абигаль?

– Главное, чтобы ты не возражал, Джон, – ответила кокетка, протягивая ему руку.

– Никогда я не стану возражать тебе, прекрасная Абигаль! Кто может устоять перед твоей неземной красотой? – Джон поцеловал тёплые пальцы, мягкую щёку. Видимо, лицо у девушки пылало румянцем. Этот жар оказался весьма заразительным.

Дочь ювелира повела мужчину к гроту в глубине сада. Около входа в грот в мраморной купели фонтанчика мерцала вода, виноградные лозы, закреплённые на деревянных арках, окружали потаённое место.