Нарушая правила - Оливия Майлз Страница 12

Внутри было не очень жарко. Еще пара шагов — и мужчина опустил ее на что-то мягкое. Кожаная кушетка, судя по ощущениям.

Соня открыла глаза и тут же пожалела об этом. Ричард низко склонился над ней, буквально навис, именно так, как ей представлялось во сне.

— Рад, что ты осталась жива, — сообщил он. — А то я уже собрался делать искусственное дыхание.

Мысль о том, что он готов прижаться губами к ее губам, стала последней каплей. От благоразумия Сони не осталось и следа.

— Мне бы это понравилось, — хрипло призналась она, и дрожь пробежала по позвоночнику.

Ричард отшатнулся от неожиданности, но уже через пару секунд снова приблизился к ней, жадно гладя на ее губы. Его глаза потемнели от возбуждения. Он опустился на край кушетки и отбросил несколько влажных прядей с лица девушки. Ее губы сами потянулись ему навстречу, из груди вырвался тихий стон. Ричард молчал, и Соня была ему за это благодарна. Слова лишь разрушили бы головокружительное предвкушение близости, от которого в низу ее живота рождались сладкие спазмы.

Руки Ричарда скользнули по ее коже, обхватили за плечи, чуть приподняли над кушеткой. Его губы были все ближе. Сердце ее билось, как дикий зверь в клетке. Страсть, так старательно подавляемая последние несколько часов, прорвалась, как вода через разрушенную плотину. Девушка обвила его шею руками и жадно впилась в его губы. Он ответил ей таким поцелуем, что Соне показалось, будто она вот-вот умрет от удушья.

Наконец Ричард остановился и, шумно дыша, сел прямо, не отрывая взгляда от ее бурно вздымающейся груди.

— Давай это снимем, — предложил он, быстро стаскивая с Сони уже почти высохший купальник.

Обомлевшая, она молча смотрела, как купальник приземлился на черную тумбочку, в которой помещался музыкальный центр. Одним быстрым взглядом она окинула комнату, такую же яркую, как и весь домик снаружи. Лимонные стены. Белые двери и оконные рамы. Потолок цвета обожженной глины.

Обстановка самая разная. Стеклянные, деревянные и чугунные детали соседствовали друг с другом. Мягкая мебель отличалась тем же разнообразием и еще большей смелостью раскраски. Занавески из черного шелка, а кушетка, на которой она лежала, обита ярко-оранжевой кожей.

Так-то лучше.

Его слова вернули Соню к реальности, где она при ярком свете лежала на кушетке совершенно обнаженная. Как ни странно, никакой тревоги или смущения она не испытывала. Ее совершенно не волновало, что глаза не подведены, а волосы слиплись от морской соли. Если верить взгляду Ричарда, ему по-прежнему нравилось то, что он видел.

А ей нравилось то, что видела она. Соня не могла дождаться, когда же наконец Ричард разденется и ее взору откроется все остальное.

От одной этой мысли девушка жадно сглотнула.

Но раздеваться Ричард не стал. Он опустил одну ее ногу с кушетки на пол, сам сел рядом и провел руками по ее трепещущему от желания телу, пока наконец не добрался до груди.

Соня судорожно втянула воздух и тут же разочарованно застонала: его руки побежали дальше, к ключицам, а потом по шее к лицу. Придерживая ее голову, Ричард нагнулся, и их губы почти соприкоснулись. Но только почти. Он высунул язык и провел им по ее пересохшим губам, а потом вокруг. И только когда он замер, Соня осознала, что у нее перехватило дыхание и что она совершенно не понимает, что ей делать и чего ожидать.

Форрест никогда ее так не целовал, если это вообще можно назвать поцелуем.

— Высуни язык, — хриплым голосом приказал Ричард.

Соня мгновение колебалась, потом послушалась, слегка вздрогнула, когда коснулась кончика его языка, и все тело ее резко выгнулось, когда он вдруг засосал ее язык в рот.

Он выпустил ее, поднял голову и нахмурился. Соня чуть отодвинулась в сторону.

— Что? — спросила она.

— Тебе это не нравится?

— Я… я не уверена, — призналась она. — Но не останавливайся. Продолжай.

Ричард рассмеялся низким, удивительно соблазнительным смехом.

— Не бойся. Я ждал этого мгновения с тех самых пор, как ты мне вчера улыбнулась. Я весь день ни о чем думать не мог, кроме тебя.

— Я тоже… — призналась она.

— Я рад. Давай не будем больше говорить. — Его голова вновь опустилась, и Ричард принялся целовать девушку уже настоящими, глубокими, тянущими поцелуями, от которых кровь стучала в висках, а все тело изгибалось в сладострастной истоме.

Она стонала, когда он оторвал губы от ее лица, стонала, когда он легко потерся подбородком о ее грудь. Ее мигом отвердевшие соски горели огнем. Ричард поцеловал один, а затем втянул его в рот, так, как ей снилось.

Словно электрическая искра прошла сквозь ее живот и ударила между бедер. Соня вскрикнула и выгнула спину, откинув руки за голову. Ричард моментально остановился, поднял ее руки еще выше над головой, потом вернулся к прерванному занятию, но его губы занялись уже другой грудью, при этом он сжал ее рукой и слегка прикусил сосок. Вторая его рука заскользила по ее животу. Эффект был потрясающий. Остатки благоразумия бесследно испарились. Соня извивалась, кричала от сумасшедшей смеси наслаждения и боли. Именно боли, потому что время от времени Ричард сжимал ее сосок зубами. Она быстро ощутила прелесть этого мучительного удовольствия и только боялась, как бы он не прекратил свои эксперименты.

Но вот рука, что лежала на ее животе, отправилась вниз, через влажное переплетение волос, которые прикрывали самую тайную часть ее тела. За рукой последовали его губы, ненадолго остановившись на пупке. Ричард облизал его острым кончиком языка, в то время как его всезнающие пальцы проникли в горячую влажность нижних губ. Соня судорожно ловила ртом воздух и скрипела зубами. А Ричард трогал и изучал ее даже более изобретательно, чем делал это в ее сновидении, и точно знал, где и как доставить ей самое изысканное и одновременно почти невыносимое наслаждение. Соня больше не думала, только чувствовала и растворялась в своих ощущениях.

— Давай, — умоляла она, мотая головой из стороны в сторону. — О, пожалуйста…

Он ответил тем, что положил ее левую ногу себе на плечо и прижался губами к тому месту, где только что были его ловкие пальцы. Подхватив ее под ягодицы, он сильным движением оторвал бедра Сони от кушетки, языком раскрывая лоно еще сильнее…

О боже!

Форрест никогда с ней не делал такого. Никогда. Соня и не хотела, чтобы он это делал. Сама мысль о подобных безобразиях вызывала в ней отвращение. Ричард показал ей это во сне, но недолго, и тогда это Соню не возмутило, то был просто сон…

А наяву, как ни парадоксально, никакого смущения! Только самое мощное наслаждение, которое Соня могла себе вообразить. И еще одно неукротимое желание, чтобы он…

Да, да, жаждала она. Туда! Туда!

Он сильно щелкнул языком по ее набухшему клитору, и она взвизгнула. Еще один щелчок. Потом еще один. Соня стиснула зубы так сильно, что у нее едва не свело челюсть. Она вот-вот кончит. Еще одно такое касание языком — и все.