Чужая - Татьяна Губина Страница 12

Она неумело врала. Но мне было не до этого. Бледность не исчезала, глаза затравленно бегали. Неужели она так боится Лельки? Из-за чего? Ну, предположим, она догадалась, что приятельница по детсаду Дашка рассказала Лельке нелицеприятную историю с кошельком одноклассника. Ну и что? Лельки-то там не было, так что все это только со слов Дашки, которая, кстати, сама доверия мне не внушала. Впрочем, как и ее история. Странно…

— Мам, ну где ты? — Сашка подбежал к нам. — Мы уже все в машине у тети Люси сидим, а вас все нет. Поехали?

— А где Ксюша? — слабо улыбаясь, спросила Нина.

— Так я же говорю, в машине, — удивленно ответил Сашка.

Мы спустились на первый этаж, распрощались с охранником и вышли на улицу. Кружил холодный колючий снег, ветер чуть ли не сбивал с ног. Большую площадку перед школой накрыло белым покрывалом, а ведь только час назад она блестела чистым асфальтом.

— Начало декабря, а такая холодрыга. Хорошо еще снег пошел, хоть не так морозно будет, — чтобы прервать затянувшуюся паузу, сказала я.

— Так зима, самое время. Да и разве это холод? — ответила Нина, покрепче запахивая куртку. — Вот в Воркуте сейчас минус пятьдесят. Только там легче холод переносится. Сухой воздух.

— Сейчас снег, а на Новый год опять дождь пойдет, — продолжала я спасительную тему природы. — Страна противоречий.

Мы подошли к машине. По субботам Люська приезжала на вместительном джипе, чтобы вся наша компания умещалась без проблем. Нина стала выволакивать Ксюшку из салона. Та орала на весь переулок, но мать упрямо пыталась вытащить дочь.

— Ксюш, пойдем, я на работу опоздаю, — твердила Нина, отрывая тонкие пальчики от двери.

— Какая работа! Ты уже пять лет нигде не работаешь! — кричала Ксюшка. — Я хочу жрать и играть в компьютер! Отпусти меня, идиотка! Из-за тебя меня с собой не берут, дура! В приличную семью не пускают.

— Ксюша, как ты разговариваешь с матерью! — возмущенно одернула мерзкую девчонку Люська, развернувшись на водительском кресле.

— А вы заткнитесь! — без перехода огрызнулся этот цветок природы. — Наворовали денег и думаете, можете воспитывать чужого ребенка!

От таких слов все обалдели. Нина от неожиданности отпустила дочь, и Ксюха со всего маху хлопнулась в лужу под машиной.

— Это с чьих слов же поет Ксения? — прошипела Люська.

В одно мгновение добрая смешливая Люська превратилась в Людмилу Большую-Форетти. Губы вытянулись в струну, подбородок закаменел, а зеленые глаза вспыхнули нехорошим огнем. Теперь я понимаю, как двадцатисемилетняя девчонка могла крепко держать в своих руках целую компанию в двести человек. Мне даже стало не по себе. Не хотела бы я быть под началом такого босса. Лучше просто дружить.

— Прости, Люда, — заныла Нина. — К нам бабушка неделю назад приехала. Вот и научила. Немедленно заткнись! — она так резко заорала на дочь, что все вздрогнули. Вслед за криком последовала оплеуха, и Ксюшка тут же замолчала.

— Тетя Нина, а детей бить нельзя, — в тишине раздался тоненький голосок Дениски.

— Таких — можно, — жестко сказала я. Наклонившись низко-низко к Ксюшке, я заглянула ей в глаза и сказала. — Еще раз я услышу из твоего поганого рта такие слова о матери или о ком-то еще, клянусь, выпорю самолично до синевы! Веришь?

— Верю, — прошептала девчонка.

— А теперь вышла из машины, взяла мать за руку и тихо поехала домой, — отчеканила я.

Нина, не сказав ни слова в защиту дочери, схватила ладошку присмиревшей Ксюшки и, еще раз извинившись, заспешила к метро.

Я уселась рядом с Люськой и с треском захлопнула дверцу.

— Ну, вы даете, тетя Таня, — с восхищением проговорил Пашка. — Я думал, что так только моя мама умеет разговаривать.

— Я тоже умею, — отрезала я, даже не улыбнувшись. — Только редко и по делу. На досуге поинтересуйся у своего дружка об этом. Доводить меня не надо и все будет о’кей. Ясно? — я развернулась. Все, включая Янку и Люську, согласно закивали головами.

— Да, Танька Пархоменко бывает и такой! — смеялась Лелька, когда девчонки, перебивая друг друга, рассказывали ей об инциденте в машине.

Мы сидели за шикарно накрытым столом, пили вермут и жевали потрясающие пирожки. Ник укатил в очередную командировку, выбивать у поставщиков партию компьютеров. Поэтому можно было без помех «потрендеть» всласть. Я уже успокоилась, только никак не могла остановить дрожь в руках.

— Нет. Ну какая дрянь! Никакого уважения ни к матери, ни к взрослым вообще! — поражалась я.

— Ну, что ты хочешь от ребенка, — пыталась объяснить Лелька. — Что слышит, то и говорит. Рыба, знамо дело, тухнет с головы.

— Ух, Лелька, ну какие же славные ты печешь пирожки! — облизывая пальцы, промурлыкала Яна. — И как тебя, такую умелицу, муж-дурак бросил.

— Вот и я задаю себе этот вопрос уже третий год, — отозвалась Лелька и на радость мне, что тема Фионовой сама собой рассосалась, стала рассказывать о своем неудачном замужестве.

Я же, зная всю печальную лав-стори своей подруги, слушала вполуха и думала о своем.

Да уж, не повезло нашим мальчишкам. Хорошенькое женское начало в нашем классе. Серая неприметная мышка — Машенька и бой-девица Фион.

Правда, мой сын особо не переживает. Он вообще на проблему отсутствия девчонок в классе не обращает внимания.

— А зачем они нужны? — искренне удивляется он. — Хор у нас мужской, а девчонки только фортепьяно занимаются.

Логика, конечно, железная. В дело не идут, тогда зачем? О любви, благородстве, чутком отношении к женщине мой сыночек слыхом не слыхал. Хорошо еще, что всю свою сознательную жизнь провел рядом с Аришкой и такие элементарные вещи, как «девочку нельзя бить, обижать и оскорблять», он знает. Правда, после знакомства с Ксюшей, Сашка несколько поменял свое мнение и мне стоило огромных трудов объяснить сыну, что девочки бывают разные, и Ксюша скорее исключение, чем правило. Вот Аришка, это настоящая девочка.

Дочь моей подруги была маленькой женщиной. Тоненькая, словно осока, с недетской грацией и плавной походкой, Арина Гриф смотрела на мир большими голубыми глазами взрослого человека. То ли оттого, что ей рано пришлось понять, что люди иногда перестают любить друг друга, то ли потому, что Лелька никогда с ней не сюсюкала, но Аришка и говорила, и поступала, как большая.

В отношении окружающих ее мальчиков, будь то мой Сашка или сыновья других Лелькиных подруг, Аришка ведет себя немного снисходительно, немного иронично.

— Ах, тетя Таня, они еще такие дети, — заявляла мне шестилетняя кокетка. — Откуда им знать, как заинтересовать приличную женщину.

Я, как говорится, выпадала в осадок. Кстати, способностью рассуждать совсем по-взрослому, они схожи с Пашкой Большим. Возможно, поэтому Аришка отдала предпочтение именно ему, когда Лелька в первый раз привела дочь в компанию школьных друзей Сашки. Я была немного встревожена, как на это прореагирует мой сын. Все-таки это его подружка детства. Но, как уже говорилось, мой Сашка далек от любовных интриг, как Земля от созвездия Лошади. А вот Аришка обиделась. Она ничего не сказала, но было видно, что реакция друга детства ее огорчила. Она поджала губки, закатила глаза и глубоко вздохнула: