Паладин. Тень меча - Симона Вилар Страница 12

— Меня это устраивает. Надеюсь, что и тамплиер Ласло к тому времени уже вернется.

Пока же оставалось ждать. Сафарды закупали в Тире для отправки в Испанию пурпур для покраски тканей, грузили на корабли цветное сидонское стекло. Иосиф порой ходил с ними, а по возвращении сообщал своему другу последние вести. Так он узнал, что Гвидо де Лузиньян уже отбыл с невестой на Кипр. Некогда завоевавший этот благодатный остров король Ричард Английский продал его ордену Храма за весьма внушительную сумму в сто тысяч золотых безантов. По условиям сделки тамплиеры сразу выплатили королю сорок тысяч из оговоренной суммы, а оставшиеся деньги обязались выплачивать из получаемого с острова дохода в рассрочку. Однако местное население на Кипре не очень жаловало суровых тамплиеров и подняло против них восстание — очень неудачное, потому что отряд рыцарей немногим более сотни легко разогнал тысячную толпу восставших киприотов. И все же надежды храмовников устроиться на Кипре уже не сильно привлекали орден. В итоге они согласились отдать его Гвидо, которого обязали возвратить им шестьдесят тысяч безантов в самое ближайшее время. Такой суммы у лишившегося трона Гвидо не было, однако деньги ему охотно ссудил Генрих Шампанский, с условием, что Лузиньян больше никогда не станет предъявлять права на Иерусалимский престол. Учитывая, что он был непопулярен в Святой земле, Гвидо при свидетелях дал обещание и даже сумел убедить купцов из Триполи одолжить ему оставшуюся сумму в шестьдесят тысяч безантов в обмен на особые привилегии торговли на Кипре. Это был разумный шаг, и пусть Гвидо де Лузиньян считался никудышным воином, но договариваться он умел, и можно было не сомневаться, что на Кипре он сделает все, чтобы не потерять и эту корону. И если что-то могло не устраивать будущего правителя Кипра, так это то, что он уезжал без своего старшего брата, талантливого военного стратега Амори де Лузиньяна, оставшегося и далее нести службу в Святой земле. Зато теперь с Гвидо была Дева Кипра, и ее присутствие в качестве невесты гарантировало де Лузиньяну относительное спокойствие, ведь киприоты будут видеть в нем законного правителя острова.

Едва Гвидо с царевной отбыли, как Тир уже облетела следующая весть: новобрачная супруга Генриха Шампанского разродилась дочерью. И многие вздохнули с облегчением: роди вдова Конрада Монферратского сына, еще неизвестно, насколько бы прочна была власть новоявленного короля и сколько бы людей добивались регентства при Изабелле и ее младенце. А вот дочь… В трудные времена сильный король ценнее, нежели младенец, да еще и женского пола. К тому же Генрих уже зарекомендовал себя неплохим воином, что тоже вызывало к нему уважение. Другое дело, что теперь многих беспокоило, не оставит ли он Тир, дабы возглавить войско крестоносцев.

Вопрос, кто будет избран главой похода, по-прежнему оставался неразрешенным. Люди собирались на площадях и в тавернах, обсуждали, спорили до хрипоты, но постепенно все больше склонялись к тому, что лучше Ричарда Львиное Сердце с этим никто не справится. Однако у короля были другие планы — со дня на день он собирался покинуть берега Леванта, чтобы навести порядок в своем собственном королевстве.

Мартина тоже волновало, как сложится судьба крестового похода, с которым он, волей или неволей, оказался связан. Он выспрашивал у Иосифа и Эйрика, к какому решению склоняются воины Креста, когда намерены начать выступление. Что предпримет за это время султан Саладин? Как все это скажется на судьбе Джоанны? Ее участь более всего беспокоила Мартина. Кто она ныне в глазах султана — заложница, пленница или… наложница его брата эмира Малика аль-Адиля? Последнее предположение приводило Мартина в смятение. В пути Ласло поведал ему, что они узнали в замке Старца Горы о Джоанне: прекрасная англичанка понравилась брату султана, который известен своим сладострастием и умением очаровывать женщин. Мартину оставалось надеяться, что Джоанна слишком горда и слишком хорошая христианка, чтобы сойтись с неверным. К тому же она ждала от Мартина ребенка, она беременна… Он не забыл, как и когда произошло их последнее свидание, и понимал, что срок родов уже подошел. Как отнесется к этому ее пленитель аль-Адиль? Да и похищение из Монреаля Джоанны с младенцем представляло свои трудности. Мартин опять склонялся над картами, изучал окрестности Монреаля, вспоминал, что ему вообще известно об этом замке за Мертвым морем.

У сафардов уже все было готово к отъезду, когда как-то под вечер в иудерию стал проситься какой-то странник сарацин, причем, когда его не впустили, принялся шуметь и настаивать. Вышедший на шум Иосиф неожиданно узнал в этом невысоком, облаченном в рваный халат и обтрепанную чалму дервише рыцаря-тамплиера Ласло Фаркаша.

— Клянусь талмудом! — всплеснул руками пораженный еврей. — Почему вы так вырядились, мессир рыцарь?

— В таком облачении меня никто не узнает, — входя и закрывая за собой дверь со звездой Давида, пояснил переодетый тамплиер. — А теперь, еврей, проводи меня к Мартину. Мне есть что ему сообщить.

— Мы уже заждались вас, мессир рыцарь, — так и кинулся к венгру Мартин, ничуть не удивившись его странному виду. Сам нередко менявший обличье, он остался спокоен, увидев Ласло, вырядившегося в потрепанную одежду дервиша, — значит, так надо.

Однако храмовник все же решил пояснить:

— Это мой магистр, благородный Роббер де Сабле, велел мне переодеться, дабы я мог втайне от всех выполнить последнее задание маршала де Шампера, мир его праху, — перекрестился мнимый дервиш. И столь странно было видеть этот жест у мусульманского проповедника, что наблюдавший за ними Эйрик даже грохнул от смеха.

Но Мартин не смеялся.

— Как я понимаю, магистру от вас известно о последнем задании маршала де Шампера?

— Это так. К тому же он знает, кто вместе со мной будет искать и спасать Джоанну де Ринель. Я сообщил ему о вас.

Тут даже Эйрик умолк, переводя взгляд со смуглого, исполненного значимости лица ряженого тамплиера на застывшего в напряжении Мартина.

— Что это означает, Ласло? — глухо выдавил последний. — Я ведь считаюсь врагом не только ордена Храма, но и всех крестоносцев.

— Отныне это уже в прошлом, — улыбнулся венгр. — Дело в том, что после отъезда из Тира я посетил Акру, где встретился с Югом де Мортэном, известным вам по нашему совместному побегу из подвластных Старцу Горы земель. Нам с Югом надлежало совершить поездку в Яффу, где ныне находится магистр де Сабле, и поведать главе ордена, как вышло, что наша миссия к ассасинам не имела успеха, а также сообщить, как и почему погиб достойный маршал де Шампер. После нашего отчета, а также после того, как Юг де Мортэн вступил в должность маршала ордена, мы вместе рассказали де Сабле о вас, о том, кто вы на самом деле и что вы сделали для нашего спасения.

Мартин нервно хрустнул сцепленными пальцами. Что эти люди могли знать о нем, если он исповедовался только Уильяму де Шамперу?

Ласло заметил его волнение и поспешил успокоить: когда два тамплиера, один из которых только что стал маршалом ордена, замолвили слово за того, кому доверял сам де Шампер, этого вполне достаточно, чтобы де Сабле счел, что с него можно снять прошлые подозрения в шпионаже и службе врагам крестоносцев. Разумеется, он не стал препятствовать участию Мартина в деле спасения леди Джоанны де Ринель.