Брак - Диана Джонсон Страница 12

Магазин Анны-Софи и лавки других торговцев одиннадцатого ряда примыкали к длинному двухэтажному складу, на нижнем этаже которого размещались вещи Будерба, а на верхнем хранили товар торговцы соседних магазинчиков. Хотя пространство было распределено, перегородки в помещении отсутствовали и все торговцы расставляли товар как попало, рассчитывая на то, что никому из них честность не позволит распоряжаться чужими пыльными комодами, штабелями стульев и холстами, ждущими реставрации. Весь этот хлам казался сборищем призраков, ждущих нового рождения. «Пожалуй, подходящая вещь найдется у меня наверху», – обычно говорила Анна-Софи очередному покупателю, и, если предмет был тяжелым, коллеги помогали стащить его вниз по узкой лестнице. Но на этот раз ей самой пришлось помогать месье Гро, спускавшему вниз мраморный постамент.

На втором этаже склада она обратила внимание на необычный беспорядок. Анна-Софи не могла сказать, что стало причиной ее тревоги – сдвинутая мебель в чехлах или что-то еще. Здесь явно кто-то побывал, и не составляло труда вообразить, что этим неизвестным был убийца. Гро тоже насторожился и внимательно огляделся по сторонам, но никого и ничего не заметил. К тому же на складе целый день суетились люди, передвигая мебель, забирая свой товар, принося новый, укутывая его мешковиной, меняя порядок расстановки предметов. Гро пожал плечами. Не удержавшись, Анна-Софи приоткрыла пошире дверцы комода и заглянула внутрь, но там, конечно, никого не оказалось. Они взялись за постамент с двух сторон и поволокли его вниз.

Для воскресенья день выдался небогатым событиями – впрочем, становилось все холоднее, туристский сезон уже остался позади. Обычно торговцам приходилось подолгу ждать клиентов. В такие дни Анна-Софи много читала. Ей нравилась активная сторона ее работы – поиски товара, обмены с другими торговцами, посещение рынков в сельской местности, ежегодные поездки в Прованс. Ей были приятны и общение с коллегами, завтраки с ними. Но она терпеть не могла ждать покупателей и сидеть сложа руки, поэтому брала с собой на работу книги.

Ее любовь к чтению как-то не вязалась со страстью к лошадям. Анна-Софи хорошо читала и по-английски. Сейчас на очереди у нее была книга Генри Джеймса, писателя, долго прожившего во Франции. В этой книге речь шла о француженке, мать которой увлеклась молодым американцем. Девушке грозила опасность выйти замуж за нелюбимого, для того чтобы ее страстная мать могла продолжать встречаться с молодым любовником, проводить с ним уик-энды в деревенских гостиницах. К счастью, появляется пожилой американец и кладет конец роману, заявляя, что любовник должен вернуться на родину и взяться за работу на семейном предприятии. Но для девушки было уже слишком поздно. Анна-Софи подозревала, что героиня книги безумно влюбилась в друга своей матери.

После завтрака и до самого вечера Анна-Софи невольно поглядывала в сторону двери, ведущей в верхнее помещение склада, отмечая, кто входит туда и выходит обратно. Никаких подозрительных незнакомцев она не заметила. В четыре часа она снова поднялась наверх и осмотрелась.

На этот раз она обнаружила то, что ускользнуло от ее внимания прежде, – брелок с двумя ключами от автомобиля и крохотным фонариком с названием какой-то американской компании – «Прокатная контора Нолинджера-Уэбба», Портленд, Орегон. Судя по всему, ключи принадлежали человеку, который прятался на складе. Обнаруженное здесь подтвердило догадку Анны-Софи о том, что здесь был американец.

Почему-то фамилия Нолинджер, существующая сама по себе, порадовала ее. Анна-Софи была уверена, что Тим – единственный Нолинджер в мире, и, следовательно, она одна обречена носить эту труднопроизносимую фамилию, которую Тим выговаривал с англосаксонскими звуками, произносить которые Анна-Софи не умела. Они с Эстеллой произносили эту фамилию «Ноланже», и втайне Анна-Софи думала, что так она звучит гораздо лучше. Она уже обдумывала различные смягчающие сочетания фамилий – Нолинджер-д’Аржель или, может быть, д’Аржель-Нолинджер. Но нельзя же упрекать жениха, в высшей степени достойного мужчину, за то, что у него такая труднопроизносимая фамилия.

Своего жениха она считала превосходным человеком, идеалом мужчины, разве что с невысокими доходами и таким недостатком, как некоторая отчужденность, более или менее присущая всем мужчинам, за исключением – если верить романам Эстеллы д’Аржель – ревнивцев. И даже они в промежутках между вспышками ревности держались холодно и были поглощены самими собой, подобно Тиму. Анна-Софи считала, что в целом англосаксы не так ревнивы, как французы, хотя и отличаются эксцентричностью. Она сожалела о том, что Тим совсем не интересуется лошадьми, но в отличие от матери вовсе не сетовала на то, что он не француз. Она придерживалась мнения, что иметь мужем иностранца – огромное преимущество, особенно если вспомнить о многочисленных изъянах мужей из числа французов. А еще Тим отлично играл в теннис и писал замечательные статьи. Сама Анна-Софи не могла по достоинству оценить его опусы на чужом языке, но прислушивалась к мнению сведущих людей, а они хвалили статьи Тима. Рано или поздно он напишет книгу и прославится. Впрочем, влюбленные не способны рассуждать здраво.

Анна-Софи взяла ключи и фонарик и вернулась к себе.

Услышав о тяжком испытании, выпавшем на долю Анны-Софи, Эстелла добралась на метро до станции Клиньянкур, чтобы убедиться, что ее дочь невредима, и утешить ее, как подобает матери. Писательский труд приучил Эстеллу ценить жизненный опыт, но, как все матери, она стремилась оградить от этого опыта свое дитя. Подобно всем дочерям, Анна-Софи радовалась визитам матери, но ей становилось неловко, когда Эстелла приезжала к ней на работу. Рядом с матерью Анна-Софи чувствовала себя заурядной и неуклюжей. Миниатюрную Эстеллу, одетую в дорогой трикотаж и длинные шарфы, изредка фотографировали для газет и журналов, показывали по телевидению, но во время интервью она ни словом не упоминала о том, чем занимается ее дочь. А еще Эстелла терпеть не могла лошадей. Поцеловав Анну-Софи, она посмотрела ей в лицо.

– Мне звонил Эмс. Ты чувствуешь этот запах? – спросила Эстелла. – Здесь до сих пор пахнет кровью. Как от boudin noir. [18]Значит, это произошло вон там? – В дверях склада Будерба полицейский в это время устанавливал стремянку, обмотанную желтой лентой с предупредительными надписями. – Как ты все это терпишь?

– По-моему, ты чувствуешь запах стряпни Ивонны, – возразила Анна-Софи, заметив, что ее соседка собирается обедать.

– Тим не приезжал сюда с тобой?

– Он хотел, но я не разрешила. Я должна была пережить все это одна.

– Но почему же он не настоял? Ты и без того слишком многое вынесла!

– Я просто хочу, чтобы все было как прежде.

– Я сводила бы тебя пообедать, но у меня встреча, которую нельзя отменить, – сообщила Эстелла. – Я заехала к тебе только ради собственного спокойствия.

– Право, maman, я в полном порядке, все отлично.

Но Анна-Софи солгала. Она по-прежнему помнила странную черноту крови и душераздирающий крик. Вот и теперь она как наяву услышала предсмертный вопль месье Будерба.