Все золото мира - Джоди Питт Страница 12

Этой ночью Дейв дурно спал. Не из-за нового места: и спальня, и постель были великолепны — лучшего и желать нельзя. Однако он несколько часов проворочался с боку на бок. В голове назойливо вертелись собственные слова: «Если вы вдруг воспылаете ко мне страстью, первый шаг будет за вами». Что на него нашло? С чего вздумалось ляпнуть такую глупость?

Вот и сейчас, наливая себе кофе, Дейв не переставал корить себя за легкомыслие. Надо же было додуматься — заигрывать с женщиной, которая — Черт бы побрал мою глупость! — пробормотал он себе под нос.

— Вы что-то сказали, мистер Дейв? Обернувшись к Майку, Дейв поспешно сменил хмурую гримасу на улыбку.

- Э-э-э… да. Не хочешь ли еще оладий?

- С орехами?! — расплывшись в улыбке до ушей, воскликнул мальчишка.

- Точно.

- Еще как хочу! Никогда еще не пробовал оладушек с орехами!

- А я их обожаю. Оладьи с орехами — моя страсть. — И, поставив чашку, Дейв снял со сковородки на блюдо новую порцию горячих румяных оладий.

- Как мило с вашей стороны, Дейв, — с улыбкой сказала Хетти.

Зеленые глаза ее — такие же, как у племянницы, — в отличие от глаз Грейс, сияли доброжелательностью и благодарностью.

— Какой приятный сюрприз — просыпаюсь и вижу, что вы уже и в магазин сходили, и завтрак готовите!

- Пицца хороша на ужин, а на завтрак я предпочитаю домашнюю еду. — Дейв положил Майку добавку и обернулся к Хетти. — Еще кофе?

- Если вам нетрудно. — Хетти протянула ему свою чашку. — Только посуду вымоем мы с Грейси, по справедливости.

- Договорились. Пожалуйста. — Дейв пододвинул к ней чашку, полную ароматного горячего напитка.

- А что же вы сами не едите, Дейв? Хватит вокруг нас хлопотать, садитесь и завтракайте.

Переворачивая на сковородке очередную порцию оладий, Дейв взглянул на часы. Ровно восемь. Судя по всему, несговорчивая миссис Бенедикт решила до последней минуты не высовывать носа из своей комнаты. Ему вспомнилось милое веснушчатое личико, зеленые глаза, золотисто-рыжие волосы… Интересно, каковы они на ощупь? Должно быть, гладкие и шелковистые…

Что за черт? С какой стати ему на ум лезет такая ерунда? Соберись, Бертон! — приказал он себе. Помни о деле. Эта женщина здесь не для того, чтобы ублажать твою похоть: ее помощь принесет тебе несколько миллионов, так что держи свои грязные мыслишки при себе, а руки…

— Что здесь происходит?

Дейву не нужно было оборачиваться, чтобы догадаться, кому принадлежит этот сонный голос. Голос, при одном звуке которого сердце его забилось сильнее, а в чреслах… А ну-ка возьми себя в руки, Бертон! Она тебя ненавидит, помнишь? Забудь об огромных глазах цвета молодой весенней листвы, о золотистых кудрях, падающих на плечи, — думай только об Эдмунде Бенедикте и его компании! Если дело выгорит, твой бизнес превратится в транснациональную империю; думай только об этом, Дейв Бертон!

И все же он не удержался от искушения обернуться и взглянуть на Грейс Бенедикт.

Она стояла в дверях, закутанная в голубой махровый халат, в нимбе растрепанных золотых кудряшек. Женщина, только что вставшая с по стели, сонная и теплая, — воплощение мужских фантазий… Дейв едва подавил рвущийся из груди стон. Черт побери, в жизни Грейс Бенедикт еще прекраснее, чем в его воображении!

Но почему эта женщина заводит его с полоборота? Запретный плод сладок? Или, быть может, привлекает Дейва то, что ей ничего от нее не нужно? Он привык к тому, что красотки вешаются ему на шею; неприветливая англичанка, ясно давшая понять, что он ей неприятен, бросила ему вызов. А Дейв никогда не оставлял вызовы без ответа…

Но, черт побери, он приехал сюда по делу, а не романы с вдовушками крутить!

Грейс встретилась с ним взглядом — и сонное тепло в зеленых глазах сменилось знакомым Дейву холодком неприязни.

— Доброе утро, Грейси! — солнечно поздоровалась Хетти. — Присоединяйся к нам. Дейв испек оладьи — просто замечательные!

- Грейс скользнула взглядом по столу, накрытому на четыре персоны, по горке оладий на блюде — и снова перевела взгляд на Дейва. На лице ее отражалось почти комическое изумление: казалось, Грейс не верит своим глазам.

Нетвердым шагом, словно еще не совсем проснулась, Грейс вошла в кухню.

— Тетя Хетти, — заговорила она, старательно делая вид, что Дейва здесь нет, — откуда вся эта еда? — Заметив Майка, Грейс спросила: — Сладкий мой, а ты откуда тут взялся?

Прожевав кусок, парнишка поднял на нее ясные глаза.

— Мистер Дейв пришел к нам в магазин. Ну то есть к маме в магазин. А я ей помогаю по утрам, до школы. Я помог ему уложить покупки в сумку, а он пригласил меня на завтрак. Мистер Дейв и Сола, нашего кассира, тоже пригласил, только Солу надо было идти домой. — Майк сделал глоток вишневого сока. — А еще мистер Дейв обещал, что отвезет меня в школу на своей классной машине!

— Вот как? — протянула Грейс, хмуро покосившись на «мистера Дейва». — Майк, милый, у тебя вид, как у клоуна.

— А?

Грейс провела пальцем по губам мальчика. У Дейва зачесались губы; он невольно прикрыл рот рукой.

— У тебя длинные красные усы, — с улыбкой произнесла Грейс.

Майк смутился.

— Помнишь, в твой день рождения мы ходили в кино? Там у героя были такие же вишневые усы.

— Ага, помню, классный фильм! — заулыбался мальчик.

— Так вот, ты сейчас очень на него похож!

Дейв невольно улыбнулся, но тут же напомнил себе: он здесь не для того, чтобы любоваться трогательными сценами. Эта женщина — твой враг, Дейв Бертон. По крайней мере, она считает тебя злейшим врагом. И лучше тебе об этом не забывать.

Майк, хихикая, вытер рот рукавом.

- Э, нет, так не пойдет! — Грейс протянула ему салфетку. — Вот, держи! Вишневые пятна на рубашке сейчас не в моде.

- Ага, спасибо. — Мальчик вытер губы, отложил скомканную салфетку и снова принялся за еду. — Оладьи просто потрясные!

- Да неужели? — угрюмо пробормотала Грейс, устремив на Дейва сердитый взгляд.

Бог знает почему, но Дейв с трудом сдержал улыбку. Эта женщина все больше ему нравилась. Человек, потерявший все, обычно теряет и уверенность в себе — но только не Грейс Бенедикт! Она явно не из тех, кто сдается без боя.

- Единственное, чем она напоминала прочих «жертв» Дейва Бертона, — нескрываемой неприязнью к нему.

Дейв привык, что люди его недолюбливают. Привык и смирился. Пожалуй, даже находил какое-то извращенное удовольствие в том, что его называют «стервятником», бездушным и безжалостным. Однако неприязнь зеленоглазой миссис Бенедикт его смущала и задевала.