Добрая примета - Влада Орлецкая Страница 12

На следующий день Елена, не выдержав информационной блокады, сама позвонила Алисе и вместо приветствия сердитым голосом поинтересовалась:

— Ну что, мать игуменья, ходила в тюрьму?

— Ходила. Привет, Лен.

— Привет. Ну и как там?

— Стоит себе на месте, что ей сделается-то?

— Ты прекрасно понимаешь, о чем я, — с напором проговорила Елена.

— Оксану я не видела.

— А что так?

— Она отказалась от свидания.

— Правильно. Потому что ей стыдно тебе в глаза смотреть.

— Она мне записку передала.

— Что пишет?

— Просит прощения.

— Боже, как трогательно. — В голосе подруги так и сквозил сарказм. — Что будешь делать?

— Адвоката искать.

— Сильно известного не нанимай. Эти напыщенные индюки только и умеют что деньги тянуть. Возьми средненького, который пока только на репутацию работает. Такой точно будет носом землю рыть, чтобы Оксанку с «кичи» вынуть.

— Господи, ты выражаешься, как зечка.

— В какой стране живем, забыла? И потом, от сумы, знаешь ли, да от тюрьмы…

— А что сама вчера говорила?

— То бензин, а то дети. Нешто я не баба? Мне, может быть, тоже Оксанку жалко…

В тот же день Алиса нашла адвоката для Оксаны. Юрист Сергей Захарченко, молодой человек двадцати восьми лет, без промедления, с юношеским энтузиазмом взялся за дело. Выслушав доводы «потерпевшей», он сначала был удивлен такой необычной позицией по отношению к его подопечной, но затем предложил, раз уж так все обернулось, сделать упор на невиновность Оксаны. Он сразу договорился о встрече со следователем и вместе с Алисой поехал в райотдел.

Там их визит, равно как и требование адвоката ознакомиться с делом, восприняли без энтузиазма.

— Я не поняла, Алиса Валентиновна, с чего это вы вдруг решили изменить показания, — с недоверием произнесла следователь. — Уж не оказывают ли на вас давление?

— Интересно, кто бы мог его на меня оказать?

— Ну, например, родственники подследственной Вольской. Или же ее муж, который якобы скрывается…

Но Алиса твердо стояла на своем.

— Нет, никто на меня не давит.

— Может, вы еще скажете, что вас никто не грабил? Получается, вы не просто сделали ложный вызов, Алиса Валентиновна, а ввели следствие в заблуждение, совершили оговор и…

— Я просто хочу сказать, что необоснованно подозревала Оксану. Она здесь ни при чем. Я уверена в этом.

— Оксана Геннадьевна Вольская, невзирая на ваше заступничество, все равно предстанет перед судом. Я вам это обещаю.

Только благодаря усилиям адвоката им все же удалось добиться освобождения Оксаны под подписку о невыезде. При этом на прощание следователь с ехидцей сказала Алисе:

— Только имейте в виду, Алиса Валентиновна, если гражданка Вольская вслед за мужем ударится в бега, мы потом и вас привлечем за дачу ложных показаний.

— Оксане незачем бегать от вас. Она ни в чем не виновата. И мы это докажем.

— Удачи вам, — совсем уж елейным голосом произнесла следователь.

— Ну а что вы хотели? — говорил адвокат Сергей, когда они уже все втроем ехали в машине Алисы. — Им лишь бы кого-нибудь посадить. Работа у них, у следователей, такая. А тут, судите сами, два главных фигуранта в бегах, и поймают ли их — это еще бабушка на двое сказала. Вот они и уцепились за Оксану Геннадьевну. Ну да ничего. Прорвемся.

— А как же. Конечно, прорвемся, — подтвердила Алиса. — Черт, надо было вообще сказать, что меня никто не грабил!

— Ну теперь уже поздно пить боржоми. Да погодите вы отчаиваться, мы и Оксану Геннадьевну отмажем, и деньги ваши найдем.

Алиса только снисходительно улыбнулась в ответ, ибо на счет денег у нее как раз имелись сомнения. И вообще, денежный вопрос сейчас почему-то перестал быть для нее проблемой номер один.

Она остановила машину возле многоэтажки, где жила Оксана, и вышла следом за ней, попросив адвоката Захарченко поскучать в одиночестве. У подъезда Оксана тихим голосом поблагодарила Алису, глядя в сторону. Вид у нее был виноватый и какой-то пришибленный. Что, впрочем, и не удивительно, ведь она провела в камере четверо суток, а там далеко не гранд-отель. К тому же перед Оксаной стояла ее близкая подруга, которую она обманула, и теперь женщине было невыносимо тяжело не то что говорить с Алисой о чем-либо, но даже встречаться с ней взглядом.

— Вот, Оксан, возьми. — Алиса протянула ей деньги, которые сняла утром с банковской карты.

Та испуганно отстранилась от подруги.

— Я не возьму!

— Не валяй дурака. Чем ты детей кормить будешь? Денег у вас нет. Сестра тебе не поможет, я с ней говорила. Она и так не в восторге от того, что твоим детям пришлось пожить у нее несколько дней. Так что бери и не выпендривайся. Я себе еще нарисую.

Оксана заплакала, закрыв лицо руками.

— Алиса… ты просто… ты человек… — бормотала она.

Алиса обняла ее.

— Перестань. Ну хватит уже сопли разводить.

— Я все тебе верну, слышишь! — с жаром произнесла Оксана. — Я продам свою квартиру и верну тебе деньги.

— Ничего лучше не придумала? Квартиру она продаст… А жить ты с двумя детьми где будешь? Какие же вы с Юркой все-таки идиоты!

— Я так виновата перед тобой, а ты мне и адвоката наняла, и из тюрьмы вытащила, и деньги вот даешь…

Алиса, уже несколько утомленная излияниями подруги, сказала ей, вздохнув:

— Оксан, это всего лишь деньги.

— Нет, ты просто святая!

— Да нормальная я, нормальная.

— Ты еще скажи, что на твоем месте так поступил бы каждый…

— Ладно, Оксан, поеду. А то я тут адвоката твоего обещала до офиса подкинуть. Держись. Если что, сразу звони ему или мне. Поняла?

— Я по гроб жизни за тебя буду молиться…

— Давай мы сначала тебя в суде оправдаем, а там разберемся, кому и за кого молиться, хорошо?