Под небом Италии - Дебора Джонс Страница 12

Она наскоро умылась, мазнула себя благовониями и выхватила из сундука первую вещь, которая попалась под руку, – простую темно-зеленую тунику с подходящей по цвету нижней юбкой. Туника досталась ей от Бланш, и Франческа недовольно заметила, что она несколько длинновата и жмет ей в груди. Но поменять наряд не хватило времени: люди де Кюси свободно бродили по замку. Сойдет и так.

Когда Франческа вошла в Большой зал, Мальвиль поднялся, и она снова почувствовала на себе похотливый взгляд его холодных, стальных глаз. Он бы предложил ей помощь, но она быстро прошла мимо него и сама отодвинула стул.

«Прочь! Прочь! Прочь!»

Кружение ее мыслей совпадало с ритмом поглощения французом еды, когда он с безразличием продирался сквозь горы деликатесов. Жареное мясо с луком, печеный чеснок, кунжутный хлеб, груши, козий сыр, ранние орехи, засахаренные фрукты и сладости – все поедалось с одинаковой поспешностью, как только попадало на стол. Слуги еле успевали за его аппетитом. Беседа оказалась невозможной, и Франческа после нескольких неудач прекратила всякие попытки. Ситуацию усугубляло то, что Мальвиль обильно сдабривал пищу вином. Алые капли висели у него на подбородке, пятна от вина, похожие на кровавые, испестрили тунику. Юный оруженосец тоже с удовольствием отводил душу. Франческа уже решила, что им не суждено подняться до темноты. Но в этот самый миг Мальвиль оттолкнул стул и довольно похлопал себя по животу.

– Я был наслышан о целебных травах Бельведера, но ничего не знал о щедростях его кухни. Жаль. Такого прекрасного сыра я в жизни не пробовал.

– В этом году уродилась сладкая трава, и тучные козы дали много молока. У нас созрело достаточно сыра. Вряд ли вам удастся приехать в Сант-Урбано на ярмарку, поэтому я прикажу упаковать вам в дорогу несколько головок.

– Я приеду, если на это будут причины. – Мальвиль протянул руку и коснулся ее пальцев. Странное кольцо холодом обожгло кожу. Франческа вскочила так поспешно, что стул с грохотом опрокинулся у нее за спиной.

– Давайте пройдемся по внутренним садам, пока оруженосец будет готовить ваших лошадей, – предложила она. – Обосновавшись здесь после замужества, мать посадила привезенные ею черенки роз, и они превосходно принялись на благодатной почве Тосканы. Цветы из Бургундии, а ваше произношение, если я не ошибаюсь, тоже выдает в вас бургундца...

Но как только они вышли на свежий воздух, Франческа пожалела о своем предложении. Двор дремал в послеобеденной неге: слуги либо отдыхали, либо занимались своими делами. Некого позвать на помощь, если понадобится защищаться от незваного гостя. Единственная живая душа в округе – все тот же нищий монах, который мирно похрапывал, привалившись к каменным воротам Бельведера.

Но еще хуже было то, что Мальвиль никак не желал поворачивать к цветнику на восток, а упорно стремился на запад к глицинии, которая скрывала проход, ведущий к Ги.

– Склоны сухие, как трут, – заметил он, ковыряя носком сапога тропинку. – Одна искра, и все сгорит. – Француз поморщился на солнце. – А вместе со всем и Арнонкур. – Он внезапно повернулся к Франческе и указал за крепостной парапет. – Я заметил с дороги кладбище. Там похоронены ваши братья?

– И отец тоже.

– Чума? Ужасная доля для воина так покидать мир – чахнуть и бессильно рыдать.

Обычно Франческа гнала воспоминания о тех страшных днях. Но в тоне Мальвиля что-то ее тронуло. Француз не понаслышке знал чуму и страшился своих познаний.

– С ними все кончилось быстро. Они угасли за неделю.

– Повезло. Я знал человека, который мучился намного дольше. – Несколько мгновений он смотрел на графиню невидящим взглядом, потом черты его лица опять ожесточились, и он решительно шагнул к потаенной двери.

Франческа чуть ли не бегом кинулась вслед за ним.

– Ваши лошади, наверное, готовы.

Он не обратил на ее слова никакого внимания. Зато бросил через плечо вопрос:

– Я слышал, Бельведер встал на сторону святейшего императора Рима, когда тот сражался против папы?

«Быстро отвечать! Все что угодно, только бы его отвлечь!»

– Первым из Дуччи-Монтальдо здесь обосновался мой прапрадедушка Лука, большой друг и почитатель императора Фридриха, который в 1245 году помог ему основать Бельведер.

– Надо же! Почти сто пятьдесят лет назад! – удивился Мальвиль. – О верности вашей семьи свидетельствует расположение амбразур на бастионах. Они сориентированы на империю. Другие укрепления в округе представляют собой квадрат. В Тоскане верность Ватикану и папе чтится превыше всего. А в Италии верность вообще зиждется на войне и вендетте. Никогда не поверю, чтобы такой хитрец, как ваш предок Лука, не соорудил какой-нибудь уловки на случай осады, чтобы при необходимости можно было ускользнуть из западни.

Франческа заставила свой голос звучать как можно спокойнее:

– Здешняя округа гораздо миролюбивее, чем можно себе представить. Мы слишком оторваны от других, чтобы заниматься войной. Если потайная дверь и существует, я о ней ничего не знаю. А я прожила в Бельведере всю свою жизнь.

– Странно. Я видел кладбище за этой стеной. Земля рядом с ним сильно истоптана. Слишком истоптана, даже если принять во внимание, что мы очень любим наших незабвенных. Так, по крайней мере, мне показалось с главной дороги. – Рука Мальвиля шарила по стене за глицинией в дюйме от секретного замка. – Вот загадка, которую я никак не могу разрешить.

Кто-то тронул Франческу за плечо. Графиня резко обернулась. Из-под грубого монашеского капюшона на нее смотрели холодные глаза Бельдана д'Арнонкура. Его рука покоилась на рукоятке спрятанного меча. Он подал ей знак молчать.

Франческа понимала, что выбора не было.

– Ай! – Получилось неплохо. Она будто бы поскользнулась на грязи и всем весом навалилась на Мальвиля. – Простите, я такая неуклюжая. – Но не сделала ни малейшей попытки распрямиться и вырваться из его объятий.

– Эй ты! – повелительно прикрикнул француз на оборванца-монаха. – Не видишь, госпожа ушиблась? Беги в замок и приведи помощь. Не медли, а не то я отрублю тебе нос! – Он снова повернулся к Франческе. – Обопритесь на меня, не вставайте на больную ногу. Мне показалось, что вы подвернули ногу. – Он говорил почти ласково, но в его словах сквозило торжество.

«Наверное, понял, что я хитрю, – решила Франческа. – Не беда: пусть себе думает все, что угодно, пока тщеславие затмевает его разум».

– Мне уже лучше, не понимаю, что со мной случилось, – проговорила она. – Я здесь ходила тысячи раз. – Она продолжала опираться о его руку, надеясь отвлечь от потайной двери. Пусть он даже загорится желанием поцеловать графиню.

Щеку опалило пропахшее вином дыхание. Но чем теснее прижимался к ней Мальвиль, тем надежнее она выбрасывала его из головы. Почему-то возникли мысли о Бельдане. Франческа вспомнила его чистый аромат, когда рыцарь наклонился разбудить ее утром. Чтобы спасти брата, он, не задумываясь, убил бы француза. Но какая была бы от этого польза? Даже грубому солдафону ни к чему умирать. Довольно смертей. Она устала от них!