Провидица поневоле - Полина Федорова Страница 12

ЖИВОТНЫЙ МАГНЕТИЗМ

Представленный в историческом, практическом и феоретическом содержании

ПЕРВЫЯ ДВЕ ЧАСТИ ПЕРЕВЕДЕНЫ ИЗ НЕМЕЦКАГО СОЧИНЕНИЯ ПРОФЕССОРА КЛУГЕ, А ТРЕТИЮ СОЧИНИЛ

Данило Велланский

Доктор Медицины и Хирургии,

Профессор Физиологии и Пафологии в Императорской Медико-хирургической Академии, Коллежский Советник и Ордена Святаго Владимира Третьей степени Кавалер

Побуждением съездить в Москву явилась картина, то и дело возникающая в мозгу Нафанаила Филипповича. Наталия Платоновна бьющаяся в судорогах с искаженным нестерпимой болью лицом. Разве можно спокойно вынести подобное? Кровь стынет в жилах от сих душемучительных картин. Хочется помочь страдалице, но как? Три недели, почитай, проживает отставной поручик в имении Волоцких; ест, пьет, все условия ему, а он? Кроме единственного шажка в том, что время утренних исступлений сократилось до трех с половиной часов, дело-то и на грош не продвинулось. Вот и решил Фаня подковаться по части магнетических состояний, дабы помогать Наталии Платоновне не только своим пассивным присутствием, но и осмысленным практическим действом. Сказался графу Платону Васильевичу, что, дескать, у него есть надобность отъехать в Первопрестольную, и отбыл. И вот пожалуйте вам: нашел-таки, что искал.

На обратном пути полистал, пошелестел страницами; писано хоть и мудрено, да языком вполне понятным. «Разберемся».

Приехал в имение, справился про графиню у горничной Парашки. Та сказала — спрашивали, а теперь-де спит. Ну, спит, и слава Богу. Пошел к себе в комнаты, облачился в архалук и на диван, книгу читать. Поначалу про жрецов египетских да жриц опустил, да и про самого Месмера и его феории прочитал по диагонали, дабы поскорее до магнетических практик добраться, а потом, нет, вернулся, стал читать все, от строчки до строчки. Книгу, оказалось, наскоком не взять.

Когда дошел до строк, что «магнетизировать должно по одному направлению, от головы к конечностям, противным же направлением магнитное действие в теле уничтожается», в комнату постучали.

— Войдите, — произнес Кекин весьма недовольным тоном оттого, что его отрывают в тот самый момент, когда в книге началось, наконец, про размагнетизирование людей.

Вошел доктор.

— Чем могу служить? — воззрился на него Нафанаил Филиппович.

— Читаете? — неопределенно спросил доктор, верно не решаясь сразу назвать настоящую причину своего прихода.

— Да, — ответил Кекин и закрыл книгу, заложив в нее указательный палец.

Гуфеланд, как обычно, смотрел в пол, но это, похоже, не помешало ему узреть название книги.

— «Животный магнетизм», — процитировал он. — Вы что, верите в месмеризм? Что тело человека — магнит, его сердце экватор, а становая жила — ось? — поднял, наконец, голову доктор.

— Не знаю, — честно признался Кекин. — Просто хочу в этом разобраться.

— Я вас понимаю, — вздохнул доктор, и Нафанаил удивленно поднял бровь. Вздох был слишком тяжел для человека, просто смущающегося начать разговор. Однако через минуту и приход доктора, и последняя его фраза, и этот скорбный вздох нашли свое объяснение.

— Я пришел просить вас уехать, — тихо произнес Гуфеланд.

— Что? — удивился Нафанаил Филиппович.

— Просить, чтобы вы уехали, — еще тише повторил доктор.

— Вам-то в том какая корысть? — прищурился Кекин.

— Я полагаю, что ваше влияние на ее сиятельство Наталию Платоновну несколько чрезмерно и небезопасно для нее… и для меня. У меня есть кое-какие сбережения, и я мог бы…

— Я вас понял, — не дал договорить доктору Кекин. — Мой ответ: нет.

— Из этой вашей затеи все равно ничего не получится, — мрачно произнес Гуфеланд, разглядывая узоры на ковре.

— Посмотрим, — усмехнулся недобро Кекин. — Я вас более не задерживаю.

— Посмотрим, — с большим трудом сдерживая гнев, произнес доктор и резко отворил двери.

Выходя от Кекина, доктор едва не сбил с ног проходящего мимо секретаря.

— Прошу прощения, — деликатно уступил ему дорогу Эмилий Федорович и получил в ответ такой испепеляющий взгляд, что невольно поежился.

Проводив взглядом фигуру доктора, Блосфельд, громко топоча, прошел мимо, затем на цыпочках вернулся и приложил ухо к двери. У Кекина было тихо. Оглядевшись, секретарь опустился на корточки и приложил глаз к замочной скважине. Он увидел отставного поручика, задумчиво сидящего на диване. Затем какое-то время тот читал толстую книгу, изредка откладывая ее и шевеля после губами, словно заучивал что-то наизусть. А потом стали происходить и вовсе странные вещи. Кекин поставил посреди комнаты стул, сложил на него горкой несколько подушек и накрыл их снятым с себя архалуком. Сверху он водрузил еще одну подушку, поменьше, и получилось сооружение, отдаленно напоминающее фигуру человека. Отступив от нее на шаг, он стал размахивать вокруг нее руками, время от времени заглядывая в книгу, лежащую раскрытой на диване. Его движения напоминали пассы балаганного престидижитатора. Понаблюдав еще немного за малопонятными действиями отставного поручика, Эмилий Федорович выпрямился, пожал плечами и решил рассказать про увиденное Das lieben Mutterchen [4], как он обычно это и делал.