Племянница маркизы - Дария Харон Страница 12

Мари восхищенно разглядывала фонтаны, цветочные клумбы, разбитые в строгом геометрическом порядке. Кусты и деревья в парке также сильно отличались от своего природного облика и были подстрижены в виде различных фигур. Здесь девушка увидела зайцев, созданных из зеленых кустов, оленей и кошечек, которые, казалось, носились по траве.

— Как красиво! — прошептала Мари.

В какой-то момент девушке почудилось, будто она оказалась в волшебной стране.

Маркиза раскрыла зонтик.

— Не только мы, люди, но и природа должна преклоняться перед волей короля, — сухо заметила она и направилась в глубь парка.

Пока они шли по главной аллее, Мари открывала все новые, удивительные для себя вещи. Полуодетые мраморные статуи в человеческий рост изображали древних богов иной культуры, как объяснила ей маркиза. Были здесь и искусственные озера, и длинный канал, который тянулся через весь парк. По нему сновали деревянные лодочки, места в которых хватало лишь на двоих. В воздухе висел тяжелый аромат жасмина и отцветающих роз.

Мари до такой степени погрузилась в новые впечатления, что растерянно остановилась, когда Жюльетт де Соланж вдруг схватила ее за руку и яростно зашептала:

— Делай реверанс, сюда идет король.

Не раздумывая, Мари присела в почтительном поклоне, который так часто репетировала под руководством маркизы. В поле ее зрения возникли блестящие, украшенные золотыми пряжками туфли на высоких каблуках.

— Мадам де Соланж, какая радость вновь видеть вас в Версале! В последнее время это слишком редкое удовольствие, — произнес приятный голос рядом.

Прошелестели шелка, и маркиза выпрямилась.

— Сир, это огромное счастье для меня… Срочные семейные дела удерживали меня вдали от двора. Позвольте представить вам мою племянницу. Бедная девочка недавно потеряла родителей и теперь осталась совсем одна на всем белом свете.

— Она может поднять голову, — произнес тот же голос, и Мари повиновалась.

Взгляд девушки переместился с шелковых чулок, широких, украшенных кружевом и воланами штанин, белоснежной рубашки, которая вздувалась под коротким, шитым золотом парчовым камзолом, до складчатого шейного платка. Над ним возвышалось лицо короля. На мгновение она забыла, что нужно опустить глаза, настолько поразила ее эта картина.

Мари ожидала увидеть старого, почтенного монарха, но человек, стоявший перед ней, едва ли перешагнул тридцатилетний рубеж. Из-под его широкополой, украшенной белыми страусовыми перьями шляпы выглядывал роскошный темный парик, сделанный по последней моде. Над верхней губой мужчины пробивались дерзкие усики, подчеркивая чувственные губы. Глаза у него были цвета монтелимарской нуги и весело блестели, а на щеках хотя и виднелись следы оспы, но это его совсем не портило.

Король слегка коснулся подбородка девушки, затем слегка приподнял его и начал изучающе рассматривать ее лицо. Взгляд его скользнул по безупречной коже, круглым щекам и задержался на слегка приоткрытых губах, прежде чем опустился к груди, которая тяжело вздымалась от волнения.

— Моя дорогая маркиза, как вы могли так долго прятать от нас такое сокровище? Как твое имя?

— Мари, — пробормотала девушка, пытаясь успокоить бешено колотящееся сердце.

Возможно ли такое? Чтобы король проявил к ней личный интерес? К ней, Мари Кальер, которая всего несколько дней назад бегала босая по полям в Тру-сюр-Лэнн?

Глаза короля блеснули, и он положил ладонь на ее руку:

— Вы будете сегодня сопровождать меня на прогулке, прекрасная Мари.

Девушка взглядом начала искать помощи у маркизы. После того как та незаметно кивнула, Мари улыбнулась и игриво раскрыла веер:

— С удовольствием, сир.

Пока они шли по парку, король справился о ее родителях и о причине их преждевременной кончины. Мари вспомнила, что маркиза настойчиво внушала ей, что болезни и все связанное с ними вызывали у короля ужас и отвращение, поэтому девушка ответила:

— Они погибли во время бури. Их убило упавшим деревом.

— О, какая жалость! Они оставили вас совершенно одинокой, прекрасная Мари? А сколько же вам лет?

— Восемнадцать, сир.

— И, как я полагаю, вы впервые здесь, в Версале? Иначе столь несравненная красота осталась бы у меня в памяти!

Мари покраснела и услышала, как король тихонько рассмеялся.

Они шли дальше по парку, его величество мило болтал о погоде, бестолковости своих камердинеров, при этом постепенно отдаляясь от своей свиты. Наконец они с Мари подошли к какому-то спрятанному в уединенном месте фонтану, окруженному многочисленными, частично скрываемыми лесной зеленью каменными скамейками. Никого, кроме муравьев, копошащихся около деревьев, в этом укромном уголке парка не было.

Король вынул из своего жюстакора белый носовой платок и театрально провел им по каменной скамье, прежде чем предложить Мари присесть. Затем он устроился рядом с ней и игриво пробежался пальцами по ее обнаженной руке:

— Твоя красота окрыляет меня.

Мари скромно опустила взгляд, но король склонился к ней, и его губы коснулись ее щеки.

— Ты когда-нибудь знала мужчину, нежная Мари?

Девушка покачала головой. Сердце ее бешено колотилось. Мари боялась, что оно вот-вот выскочит из груди. Был ли то момент, которого она ожидала? Был ли то правильный мужчина, мужчина, ради которого стоило пожертвовать невинностью? А если этот мужчина не король Франции, то кто же тогда?

Девушка бросила на него осторожный взгляд сквозь ресницы. Она решила, что король не просто видный мужчина, а по-настоящему красивый. Мари собрала всю свою смелость и ответила:

— Нет, ваше величество.

Его глаза потемнели и он одобрительно улыбнулся.

— Это хорошо. Тогда я сделаю тебя женщиной, прекрасная Мари.

Затем все произошло так стремительно, что Мари толком и не поняла, не привиделось ли ей все это.

После всего король снял со своего шейного платка усыпанную драгоценными камнями брошь и, слегка поклонившись, передал девушке. Только много позже Мари осознала, что сие было знаком величайшего расположения.

— Ты обладаешь природным талантом дарить наслаждение. Это должно послужить тебе напоминанием о том, как сильно ты понравилась королю, — на прощание сказал он, галантно подал Мари руку и подарил многообещающий взгляд. — Я убежден, что это не останется только воспоминанием.