Блондинки предпочитают джентльменов, или Глупа, одинока, опасна - Маша Царева Страница 12

– Спасибо, – слабо улыбнулась я, принимая из его рук изящную фарфоровую чашечку, антикварную, наверное. Я была ему благодарна, густой запах кофе возбудил мой аппетит, но в сложившейся ситуации сама я ни за что не стала бы просить приготовить кофе и мне.

– Не надо расстраиваться, – его костлявая рука опустилась на мое плечо, – подумаешь, с каждым случается. Все равно в итоге интервью получилось неплохим.

– Да, но вопросы-то задавала не я! Знаете, Валерий, я же вас обманула. Никакой я не крутой профессионал, это и правда было мое самое первое интервью, – неожиданно призналась я.

– Я так сразу и понял. Для новичка вы смотрелись весьма впечатляюще.

Я недоверчиво взглянула на него. Валерий Ларин доброжелательно мне улыбался. Вдруг я заметила, что его глаза имеют необычный цвет – зеленые в коричневых крапинках. Как будто у него прямо в глазах веснушки. Эта мысль показалась мне такой забавной, что я даже улыбнулась ему в ответ.

А что, между прочим, не такой уж он и страшный. В первый момент его внешность, конечно, производит шокирующее впечатление. Но когда к нему присмотришься, понимаешь, что в нем даже что-то есть.

– Мне показалось, что вы интересуетесь одеждой, Саша. Вы так расспрашивали меня о пальто.

– Да, – я застенчиво рассмеялась, – одежда – это моя маленькая слабость… даже, скорее, большая.

– Знаете, – он, прищурившись, окинул пристальным взглядом мою фигуру, – некоторые вещи из моей коллекции отлично бы на вас смотрелись.

Я недоверчиво на него посмотрела. Неужели он собирается подарить мне старинное пальто? Мне, совершенно незнакомой девице? Как странно… Естественно, я бы была не против, самой мне такие наряды не по карману… Или это такой небанальный способ заигрывания со смазливой незнакомкой? Если так, то господин Валерий Ларин – неизобретательный пошляк! Неужели он думает, что я способна отправиться в постель с первым встречным, только если он подарит мне какое-то дурацкое пальто?! Да за кого он меня принимает?!

Черное меховое пальто начала двадцатого века…

С атласной стеганой подкладкой…

В отличном состоянии…

На беду, я обладаю весьма богатым воображением. Конечно же я тут же представила себя в вышеописанном пальто – я буду бледной, строгой и восхитительно аристократичной. И все будут оборачиваться мне вслед. Случайные прохожие потом еще долго будут вспоминать меня; засыпая, они будут думать о прекрасной незнакомке, словно вышедшей из старинного немого кино… Может быть, для кого-нибудь я даже стану навязчивым болезненным видением, самым ярким впечатлением жизни!

Я ведь всегда мечтала стать роковой женщиной, только вот все говорят, что это не мое амплуа. Ну да, они просто не видели меня в черном меховом пальто.

– Саша, может быть, мое предложение покажется вам странным, ведь мы почти не знакомы…

Мое сердце заколотилось, а на щеках выступил румянец. Вот оно. Я так и знала. Как и любой профессиональный журналист, я весьма проницательна. Сейчас он скажет: «Я готов подарить вам пальто, о котором мы разговаривали, но в ответ на одну маленькую услугу!» И пошловато подмигнет.

И что мне делать? Наградить его звонкой возмущенной пощечиной или… В конце концов, можно ведь выключить свет и плотно сомкнуть глаза. У меня есть одна подружка, Жанна, так вот она постоянно встречается с богатыми пожилыми мужчинами. Думаете, она это делает потому, что сходит с ума по их отвисшим животикам и вставным челюстям? О нет, просто мужчины эти покупают ей подарки – дорогую одежду, шикарные часы и золотые украшения. Как и положено приличной девушке, я Жанкину распущенность презираю. Но, признаться честно, иногда, когда она появляется на моем пороге в новых пятисотдолларовых туфлях и начинает рассказывать об отдыхе на Французской Ривьере, мне становится как-то не по себе. И в голову закрадывается предательская мысль – может быть, мои моральные принципы устарели? Кому вообще эти моральные принципы нужны, если я третий сезон ношу любимые босоножки?!

– Какое… предложение? – выдавила я.

– Я собираюсь организовать выставку старинной одежды. К выставке нужно сделать каталог. А для каталога, разумеется, понадобятся модели. Вы красивая, стройная, – он смущенно улыбнулся, – к тому же раз вам тоже нравится старинная одежда… Может быть, вы согласились бы позировать для моего каталога?

Я чуть кофе не поперхнулась. Если честно, я почувствовала облегчение. А что, о таком повороте событий я и не задумывалась. Кто знает, вдруг из меня получится превосходная фотомодель? Конечно, мне уже двадцать восемь лет, но кто сказал, что модель непременно должна быть неоформившейся безгрудой нимфеткой?! Может быть, я даже стану законодательницей новой моды в модельном бизнесе – моды на красивых фигуристых женщин! Хм, правда, несмотря на «солидный» возраст, у меня и у самой нулевой размер груди… Ну ничего, не бывает безвыходных ситуаций, в конце концов существуют поролоновые лифчики.

Фотографируясь, я выложусь на все сто. И вот в один прекрасный день каталог с моими снимками совершенно случайно попадет в руки представителю модельного агентства «Форд». Меня пригласят в Америку, в Голливуд. Я стану звездой и познакомлюсь с Леонардо Ди Каприо. И вот однажды, прогуливаясь по бульвару Сансет под ручку с загорелым Лео, я случайно замечу попрошайку в лохмотьях, убого притулившегося в куче старых картонных коробок. Его лицо покажется мне смутно знакомым, и, к неудовольствию Ди Каприо, я подойду к нищему поближе. А он жалобно посмотрит на меня и хрипло прошепчет: «Шурка…» Вот тогда я его и узнаю. «Ба! – скажу я, удивленно приподнимая брови, выщипанные лучшим косметологом Голливуда. – Да это же Эдик! Тот самый обманщик, который предложил мне стать его женой, а потом сбежал на другой конец света!» «Я так ошибался, – простуженно прохрипит неудачник, – Шурка, будь моей!» И вот тогда-то я ему и скажу – поздно! Мое сердце занято! А златовласый Лео приобнимет меня за плечи. Запоет-запричитает голосистая Селин Дион, и все окружающие смахнут с щеки непрошеную слезу.

Вот это будет номер!

– Я согласна! – радостно сказала я. – Всегда мечтала попробовать себя в роли фотомодели!!

– Вот и замечательно, – обрадовался Валерий, – тогда можем назначить день примерки. Вам так пойдут все эти платья.

– Как? У вас еще и платья есть? – Я подумала, что жизнь определенно налаживается.

– Еще какие! Есть одно платье, принадлежавшее Одри Хепберн.

– Вы шутите! – выдохнула я. – Самой Одри Хепберн? Откуда оно у вас?

– Купил на закрытом аукционе в Нью-Йорке, – скромно улыбнулся Ларин, – вам нравится Одри Хепберн?

– Да, но… Но она, наверное, в два раза тоньше меня, – отчаянно воскликнула я, – она же совсем худая и не такая высокая… А это значит, что платье мне, скорее всего, не подойдет. Послушайте, а может быть, можно его специально для съемки немного перекроить?… Ой, простите, я, кажется, глупость сказала. Это же платье самой Одри Хепберн, если его перешить, то оно потеряет всякий смысл.