Сладкое утешение - Оливия Гейтс Страница 12

— Ты всегда будешь принцессой.

— Самой младшей в семье.

— Единственной дочерью в клане аль-Шалаан. Твои родители — дети монархов. И по статусу ты имеешь право претендовать на корону обоих королевств. И если это не делает из тебя настоящую принцессу, я не представляю, что еще для этого нужно.

— Не забывай, что по одной линии я уже не могу претендовать на монархический статус, поскольку семья моей матери не признается ни Зохаидом, ни Азмахаром. А после того как дядя Атеф передал правление Зохаидом Амджаду, из правящих родственников остался лишь мой кузен, что окончательно лишает меня статусных привилегий.

— Это всего лишь политика. Несмотря ни на что, ты принадлежишь к монархическому роду по праву рождения. За спиной твоих родителей несколько дюжин предков-монархов.

— О, Аллах! Теперь я начинаю понимать, почему мне не везет в личной жизни. Меня, видимо, боятся. Кто станет встречаться с женщиной, в жилах которой течет голубая кровь? Кому нужны такие осложнения?

— Любой мужчина с готовностью отдаст все, чтобы… быть с тобой, даже если это изменит его жизнь навсегда.

Это прозвучало как комплимент. Интересно, говоря о «любом мужчине», он подразумевал себя?

Прежде чем Лейла собралась уточнить эту деталь, Рашид заговорил вновь:

— Ты ни с кем не встречаешься?

— Нет. Я не делаю того, в успех чего не верю.

— А как ты можешь быть уверена, если не попробуешь?

— Одного раза бывает достаточно.

Ой-ой. Это заявление прозвучало так, словно она привыкла к свиданиям на одну ночь, после которой не может вспомнить имя очередного любовника.

Лейла не успела оправдаться, потому что Рашид вскочил.

— Тебе пора домой, принцесса.

Лейла поднялась вслед за ним, чувствуя, как сердце бешено стучит от отчаяния.

— Но я пока не хочу уходить.

— Уже час ночи. Женщина, с которой ты снимаешь квартиру, наверное, уже заявила в розыск.

— Мира улетела в Теннесси. Ее отец попал в больницу. Поэтому мне не пришлось ей звонить. Сегодня мне предстояло провести вечер дома в одиночестве.

— То есть ее отец попал в больницу, а ты решила отправить туда меня.

— Можно подумать, кто-нибудь способен заставить тебя что-то делать.

— Я тоже раньше так думал. Но сегодня вечером все изменилось. Меня силой затащили в больницу, принудили к осмотру, затем шантажом затолкали в машину, рассказали, что именно я должен чувствовать, накормили и теперь возятся со мной, как с инвалидом.

— Если ты согласишься оставить меня у себя на ночь, обещаю, что перестану суетиться.

И снова ее слова поразили его настолько, что он надолго замолчал.

И когда Лейла уже решила, что он останется нем навсегда, Рашид произнес:

— То, что ты приехала сюда, уже непристойно. Тому, что ты останешься на ночь, придется подбирать новое определение.

— Неприемлемо? Выходит за все рамки? Шокирует?

— Как насчет «даже не рассматривается»?

— Перестань, Рашид. Мы в Чикаго двадцать первого века. — Она поймала его руку и сказала срывающимся голосом: — Ты не можешь отправить меня одну в пустую квартиру после того, что случилось.

На этот раз морщины на его лбу выдали нарастающее беспокойство.

— Ты так боишься остаться одна? Я бы не подумал.

— Если я не рыдаю, это не значит, что со мной все в порядке. — И в этом она не соврала. — Только ты смог помочь мне найти в себе силы выдержать это испытание. — Настал момент, когда ей следовало сделать решительный шаг, чтобы подтолкнуть его к верному решению, не дав и далее колебаться. — Позволь мне остаться с тобой, Рашид. Пожалуйста.

Он отвернулся, чтобы уйти. Затем бросил через плечо холодный взгляд.

— Одно я знаю наверняка, принцесса. Твоя мать и тетя заблуждались на твой счет. Ты можешь заставить мертвого встать из могилы.

— Но поскольку ты жив, я могу остаться?

— Как пожелаешь, принцесса.