Когда король губит Францию - Морис Дрюон Страница 12

Вы заметили, дорогой племянник, что повсюду, где бы мы ни останавливались на привал, в Лиможе, равно как и в Нонтроне, да и во всех прочих местах, нас расспрашивают о короле Наваррском так, словно бы судьбы нашего государства зависят от этого правителя! И впрямь в странное попали мы положение. Король Наваррский заключен как пленник в замке Артуа собственным кузеном, королем Франции. Король Франции сидит как пленник в Бордо и заключен собственным кузеном, наследным принцем Англии. Дофин, наследник французского престола, с трудом отбивается в своем парижском дворце от недовольных горожан и вышедших из повиновения Генеральных штатов. А только почему-то всех волнует судьба короля Наваррского. Вы же слышали, что говорил нам даже епископ: «Мне передавали, будто дофин – ближайший друг его высочества Наваррского. Он, очевидно, вскоре его освободит, разве нет?» Господи Боже ты мой! Хочу надеяться, что нет. Этот молодой человек, до сих пор еще ничего хорошего не сделавший, что называется, очень и очень себе на уме. И я со страхом думаю о том, что было бы, если бы клану наваррских рыцарей удалось освободить своего повелителя. К счастью, попытка их не увенчалась успехом, но по всему видно, что они на этом не успокоятся.

Да-да, когда мы останавливались в Лиможе, я много чего узнал. И намереваюсь нынче же вечером, когда мы прибудем в Ла Перюз, написать обо всем этом Папе.

И ежели со стороны короля Иоанна заточить принца Наваррского было немалой глупостью, то не меньшей глупостью будет со стороны дофина выпустить его на свободу. В жизни не видывал такого смутьяна, как этот Карл, прозванный Злым. Они вместе с королем Иоанном, несмотря на все их распри, сумели-таки ввергнуть Францию в теперешние ее беды. А знаете, когда его прозвали Злым? В первые же недели его правления. Да-а, времени он, как видите, даром не терял, сразу же получил такую кличку.

Матушка его, дочь Людовика Сварливого, как я вам уже говорил, скончалась осенью 1349 года. А летом 1350 года он решил короноваться в своей столице, в городе Пампелюне, куда, кстати сказать, ни разу не ступал ногой со дня своего рождения – другими словами, целых восемнадцать лет,– так как появился он на свет божий в Эвре. Коль скоро подданные должны знать своего государя, он решил объездить все свое государство, что, между нами будь сказано, заняло не так уж много времени. Потом нанес визиты своим соседям и родичам, своему зятю графу Фуа и Беарна, тому, что велел звать себя Фебом, и еще второму зятю, королю Арагонскому Педро Чопорному, а также королю Кастильскому.

А когда он в один прекрасный день возвращался в свой Пампелюн и проезжал верхом по мосту, его встретила делегация наваррской знати, вышедшая навстречу своему владыке, чтобы высказать ему свое недовольство, ибо он нарушил ее права и привилегии. Но так как он отказался их выслушать, жалобщики, понятно, погорячились. Тогда он приказал своей страже схватить стоявших в первых рядах крикунов и повелел безотлагательно вздернуть их на первых попавшихся деревьях, да еще приговаривал при этом, что, ежели государь желает завоевать всеобщее уважение, он должен быть скор на расправу.

А знаете, что я заметил: правители, чересчур скорые на такую расправу, обычно движимы страхом. И этот Карл не исключение, мне почему-то сдается, что он храбрец только на словах, а не в ратном деле. И коль скоро он ни с того ни с сего велел повесить невиновных людей, казнь коих повергла в печаль всю Наварру, подданные и прозвали его el malo, что значит «злой». Впрочем, мешкать в Наварре он не собирался и уехал прочь, оставив вместо себя управлять страной своего младшего брата Людовика, которому всего-то было пятнадцать. Но и этот Людовик предпочел вернуться во Францию – повеселиться при тамошнем королевском дворе, прихватив с собой еще одного их брата, Филиппа.