Что было, что будет... - Даниэла Стил Страница 12

– Очень разумно! – Обе женщины посмеялись.

– Не знаю, Фрида, что теперь и делать. Это буря в стаканеводы, я понимаю, но, знаешь, мне самой ужасно хочется, чтобы девочки тампобывали. Ностальгия, наверное. Или дань традиции. Не думала, что все из-заэтого встанут на уши. Я начинаю чувствовать себя чудовищем, что попросила ихпринять приглашение. Про Гарри и говорить боюсь, он меня убить готов. –Олимпия была по-настоящему расстроена, с таким трудом обретенное послеразговора с Чонси спокойствие покинуло ее.

– А ты отправь их подышать воздухом, –посоветовала свекровь. – А с Джинни прокатись по магазинам, купите платьяей и Веронике. Сыну моему скажи, чтобы поумерил свой пыл. Нацисты – это те, ктов Германии жгут синагоги, им не до светских балов. – Сама она это ему ужевысказала, когда он сегодня заезжал. – Не обращай на них внимания! Вероникенадо дать время выпустить пар. Этим все и кончится, помяни мое слово! Сама-то вчем пойдешь? – вдруг оживилась Фрида, и Олимпия расхохоталась. Вопрос посуществу.

– В смирительной рубашке. Если мое семейство необразумится, они доведут меня до сумасшествия. – Ей вдруг пришла в головуодна мысль, и Олимпия решила немедленно узнать, как отреагирует свекровь. Онахорошо помнила, что сказал на этот счет Гарри. – А ты, Фрида, не хотела быпоехать?

– Ты это серьезно?

Свекровь опешила. Из слов сына она поняла, что это невозможно,что мероприятие это сугубо для избранных «чистых» кровей. Вот почему сама онани за что не стала бы задавать вопросы и приглашения не ждала. Но даже это неменяло ее убеждения, что внучки должны принять приглашение, – и это никакне связано с ее участием или неучастием.

Фрида Рубинштейн была необыкновенно тактичной свекровью,никогда не навязывала ни своего общества, ни своего мнения ни снохе, ни сыну,ни их детям. Мягкая по натуре, она с первого дня проявляла к Олимпиинеобычайную доброту – полная противоположность первой свекрови, которая, как иее сын, отличалась снобизмом и зловредностью. «Яблоко от яблони недалекопадает» – пословица подтверждалась в обоих случаях.

– Конечно, серьезно! – подтвердила Олимпия,благодарная пожилой женщине за поддержку.

– Я думала, евреев и черных туда не пускают, –осторожно проговорила Фрида. Именно так сказал ей за обедом Гарри, этим-то иобъяснялось его неприятие мероприятия.

– В приглашении об этом ни слова, – ответилаОлимпия.

Впрочем, справедливости ради надо было признать, что встародавние времена на сей счет существовали неписаные правила. Она надеялась,что теперь все стало иначе. Правда, сама она давно уже не интересоваласьсветскими условностями и не знала, подверглись ли изменениям прежние установки.Но ей и в голову не могло прийти не пригласить с собой Фриду – плевать на всеправила и на то, что кому-то это может не понравиться!

– О чем мы вообще говорим? – взволнованнопродолжала Олимпия. – Ты – член нашей семьи. Девочки расстроятся, еслитебя там не будет. А мы с Гарри – тем более.

– О боже! Я и не думала, даже представить себе немогла… Вот Гарри-то удивится… Но я бы очень хотела хоть одним глазком взглянутьна эту красоту – девушки в длинных платьях, музыка… Где еще такое теперьувидишь?! А что же я надену?

Олимпия засмеялась, от души отлегло. Похоже, свекровь на еестороне.

– Что-нибудь подберем. Поближе к делу пробежимся помагазинам, купим тебе роскошное платье.

Олимпия внезапно поняла, что для ее свекрови этодействительно будет особенное событие – как и для Джинни. Да и для Гарри –только в ином смысле. Для Фриды этот бал словно олицетворяет все, чего она былалишена в юности. Она, вероятно, воспринимает его как запоздалый дар, какудивительный праздник, пусть и не ее молодости. В ее юности не было ничегоподобного, там царила нужда и тяжкий труд в швейных мастерских. Поэтому для неетак много значит приглашение на такое шикарное мероприятие, тем более – из устневестки. И Олимпия ни за что не лишит ее этого удовольствия. По голосуФриды было слышно, как она взволнована.

– Но ведь надо будет что-то с длинным рукавомискать, – тихо проговорила та. Олимпия все поняла: Фрида, как всегда, былаозабочена тем, как прикрыть свою лагерную отметину.

– Обещаю, мы выберем то, что надо. Подберем тебе идеальныйнаряд, – сердечно произнесла Олимпия.

– Вот и замечательно! В выходные я попробую поговоритьс Вероникой. Нельзя, чтобы она испортила праздник сестре. Борец за социальныеправа, Чавес никогда не узнает, что она там жизнь прожигает, а вдвоем с Джинниим будет только веселее. Сыну моему скажи, нечего быть таким занудой. Емупросто фрак надевать неохота! А если не поедет – мы и без него прекрасноразвлечемся. До декабря еще далеко, к тому времени все успокоятся. Не позволяйим портить тебе жизнь! Береги себя, деточка… – с нежностью проговорилаФрида.

За все тринадцать лет брака с Гарри Олимпия ни разу неслышала от свекрови худого слова. Напротив, она всегда могла рассчитывать на ееподдержку и понимание. Перейдя в иудейскую веру, Олимпия навеки завоевала любовьи преданность свекрови. Фрида была удивительной женщиной – она сразу поддержалавыбор сына. А ведь на руках у Олимпии было трое своих детей, которых надо былоеще растить и растить. Фрида, не жалея сил, вседа была готова прийти на помощьОлимпии. Вот и сейчас она сразу верно оценила ситуацию и все поняла сполуслова.

– Помечу себе в календаре. Давай назначим наш поход помагазинам на сентябрь, когда поступят в продажу осенние коллекции. Может,черный бархат? Что скажешь?

– Скажу, что ты самая потрясающая женщина на свете! И вчерном бархате и без… – В глазах Олимпии заблестели слезы. – Мнеповезло, что жизнь нас свела.

– Да будет тебе! И не загружай себя этими проблемами.Все будет хорошо! Гарри перекипит. Он ведет себя глупо, раздувает из мухислона. – «Как и все остальные», – подумала Олимпия. – На одинвечер может и поступиться своими принципами, повеселиться от души, вкуснопоужинать – вместо того, чтобы закатывать тебе сцены.

Попрощавшись со свекровью, Олимпия почувствовала, чтонастроение ее улучшилось. Она даже похвалила себя за правильное решениепригласить на бал и Фриду. А что – это же выход из трудного положения…И Фриде радость, и ее влияние на Веронику может возыметь действие. Да иГарри любит мать и считается с нею.

Прошло несколько минут, и в кабинет вошла еще одна изпартнеров фирмы, Маргарет Вашингтон. И сразу заметила, что Олимпия чем-тоозабочена.

– Похоже, этот день тебя доконал, – констатировалаМаргарет.

У нее самой выдался трудный день, она корпела над апелляциейпо коллективному иску, который фирма готовила против сети предприятий,сбрасывавших в реку токсичные отходы, но первые слушания проиграла. Маргарет поправу считалась одним из лучших адвокатов в их компании. Училась впрестижнейших университетах – в Гарварде, потом на юридическом факультете вЙеле. Но она была темнокожей, и Олимпия не спешила делиться с ней своимипроблемами – вдруг ненароком заденешь ее чувства или невольно обидишь. Онапоходила вокруг да около, но потом все же не удержалась и рассказала все.