Скандальные признания - Маргерит Кэй Страница 12

Из-за высокой изгороди донесся стук копыт и разбудил затуманенный желанием разум. Эллиот отпустил ее, Дебора высвободилась из его рук. Они смотрели друг на друга и тяжело дышали. Эллиот дернул шейный платок, словно ему не хватало воздуха. Дебора подняла руку в перчатке и коснулась своих губ. Они казались припухшими.

Он подобрал с земли шляпу, старательно изображая бесстрастность, которой даже близко не чувствовал. Поцелуи Деборы не шли ни в какое сравнение с его фантазией. Брать ее с собой совершенное безумие и невероятно опасно, но это интригующее создание хочет присоединиться к его второй натуре, и он не сможет ей отказать.

Он хотел ее. Не знал, как с этим быть, хотя и понимал, что должен найти решение. Не то чтобы он поэтому соглашался на это безумие. Нет, он делал это ради нее. Ему хотелось смягчить печаль ее колдовского взгляда. Освободить, пусть временно, от эмоционального запрета, который она, казалось, на себя наложила. Это явилось единственной причиной его согласия. Главной.

— Вы точно уверены, что хотите этого? — спросил он.

Ошеломленная и ошарашенная восхитительными ощущениями, что приносили прикосновения губ к губам, а языка к языку, Дебора изо всех сил пыталась справиться с шоком и погасить разожженную поцелуем страсть и потому не сразу поняла, о чем он спрашивает. Когда же его слова достигли ее сознания, улыбнулась. И не светской, натянутой улыбкой, за которой обычно скрывалась, а настоящей, широкой, искренней. Ее глаза радостно вспыхнули, с лица исчезло высокомерное выражение, отчего она показалась совсем девочкой.

— О да! — ответила она. — Я уверена.

Прошла целая неделя, прежде чем она снова получила от него весточку. За это время в свои права вступило здравомыслие, и Дебора сама удивлялась, что подвигло ее предложить столь безумную авантюру.

Кража с взломом — одна только незаконность сего действия должна удерживать от подобной мысли. Об этом ежедневно неоднократно напоминала совесть, разум предостерегал от возможных последствий, но сердце никого не слушало. С ней или без нее, Павлин все равно совершит преступление. И никто не сможет его поймать. А ее, если даже поймают… печальная и неоспоримая истина в том, что она не видела большого различия между тюрьмой, в которой уже обитала, и настоящей тюремной камерой. Даже если много раз себе повторяла, что между ними огромная разница.

Будь ее сомнения постоянны, возможно, они бы в конце концов и возобладали, но они исчезали, стоило ей взять в руки перо или вновь вспомнить свое столкновение с Эллиотом. С наступлением сумерек ее охватывало волнение из-за предстоящего острого и опасного предприятия, подобно зазубренному мечу-пиле, который она видела в музее Баллока на Пикадилли, хотя и невозможно соблазнительного. Впервые за долгое время она действительно чего-то хотела по-настоящему.

Безусловно, это безрассудный поступок, логики в нем ни на грош. Ей хотелось острых, продирающих до костей ощущений. Почувствовать, как кровь закипает в жилах. Ощутить себя живой. А кроме того, она задолжала Белле, ее существование помогало Деборе в самые горькие дни жизни, и она просто обязана как можно ярче расцветить подлинными переживаниями следующую историю.

По правде говоря, когда Дебора испугалась последствий пособничества Павлину, именно безжалостная храбрость Беллы поддержала ее в этом решении. И глазами своей героини она всматривалась в тускло освещенную улицу спустя восемь дней после встречи в парке. Она стояла у окна гостиной, сердце трепетало от страха, но не из-за того, что ей предстояло. Она опасалась, вдруг Эллиот не появится.

Он легко мог забрать свое обещание, учитывая, как неохотно его давал. Кроме того, она ничего о нем не знала и, хотя он раскрыл свое имя, не могла провести расследование, за неимением доверенных друзей и слуг. Был ли и он так же сдержан? Раньше ей не приходило в голову, что он мог о ней расспрашивать, хотя он наверняка имел такую возможность. Титул Джереми для нее ничего не значил, но бедность, в которой он ее оставил, позволяла легко раствориться на задворках общества, где ей никогда не позволили бы обитать при его жизни. Однако она, к сожалению, все еще пребывала вдовствующей графиней Кинсейл. И хотя Джереми не стало всего два года назад, скандал из-за его долгов и безвременной кончины похоронить было намного сложнее, чем его самого.

Дебора сжала кулаки, не вынимая рук из карманов пальто. Эллиот не станет ее осуждать. Это невозможно, мрачные подробности ее брака не известны ни одной живой душе. Он придет. Дал слово и не похож на человека, который не держит обещаний. Быстро окинув взглядом пустую улицу, она вытащила из-за часов записку и при тусклом свечном свете прочла скупой текст.

«Сегодня. Буду у вас в пятнадцать минут первого. Если вы все же передумаете, передайте сообщение с мальчишкой».

Без подписи. И без адреса. Под мальчишкой имелся в виду уличный пацаненок, который накануне принес ей эту записку. Конечно, конечно, конечно, если бы у Эллиота Марчмонта были на ее счет сомнения, разве прислал бы он ей такое послание? Да даже если бы она знала, где он живет, едва ли стала барабанить ему в дверь, требуя сдержать обещание. Это проверка на доверие, и она не опростоволосилась. Он придет! Его совершенно не волнует ее прошлое, почему бы и не прийти? «Кроме того, — с вызовом подумала она, возвращаясь к своему оконному дежурству, — его помощницей и соучастницей будет вовсе не Дебора, вдовствующая графиня Кинсейл, она-то способна на преступление не больше Эллиота Марчмонта. Нет, этой ночью взлом совершат Павлин и Белла Донна». Она улыбнулась в темноту ночи и отринула остатки сомнений. Часы пробили полночь. Колдовской час. Час магии и превращений. Час Беллы. А сомнения Деборы подождут до утра.

Она ждала его на пороге. Еще заворачивая за угол, он заметил ее светлые волосы — разительный контраст с темной одеждой. Эллиот не понимал, радоваться ему или огорчаться. Впрочем, все ложь. Он отлично знал, что чувствует, хотя должен был с точностью до наоборот. Чувствуя, как закипает кровь, он быстро зашагал по улице. Позволить себя уговорить было глупо, безумно, опрометчиво, но он хотел этого. Не из-за любопытства или физического желания, во всяком случае, не только поэтому. Существовала и иная причина, неявная пока. Возможно, желание чего-то неизведанного? Иного? Чего-то большего? Его это не волновало. Сейчас имело значение только одно — она здесь, а ее присутствие всегда добавляет остроты и выразительности.

На ней было что-то вроде пальто. Ее улыбка дрожала. Дебора была без перчаток, и, взяв ее руки в свои, он ощутил, что они совсем ледяные.

— Еще не поздно передумать, — мягко проговорил он, но она покачала головой и снова посмотрела тем самым взглядом, решительным и надменным. Понимает ли она, какой вызов в ее глазах? Он в этом сильно сомневался. — Вы точно уверены, что хотите пойти со мной?

— Вы говорите так, словно сами хотите изменить свое решение.

— Не изменил, хотя должен был бы.

Дебора подняла на него взгляд и испытала мощный толчок влечения, сродни удару под ложечку. Эллиот не был красавцем, слишком резкие черты лица, но определенно обладал шармом. Она забрала у него свою руку.