Отказать королю - Кейт Эмерсон Страница 12

Меня удивила странная нота в ее голосе:

— Перемена? А какова же ваша обычная жизнь при дворе?

— Она невыносима скучна!

— Быть такого не может! Ведь для развлечения принцессы наверняка устраиваются маскарады, балы, банкеты и турниры.

Анна, смеясь, только покачала головой.

— Ну, во всяком случае, ко двору Марии приглашают странствующих актеров, фокусников, музыкантов, разве нет?

— Ничего подобного!

— Но у ее высочества наверняка есть собственный шут или шутиха.

— К нам приставлен всего лишь один музыкант для развлечения, а более — для обучения принцессы. Да и вообще, ее высочество посвящает учению почти все время. Уроки, уроки, уроки… На некоторых из них мы обязаны присутствовать. А когда мы не слушаем, как ее высочество обучается какому-нибудь иностранному языку, не сопровождаем ее в церковь и не гуляем с нею по саду, мы шьем рубашки для бедняков и вышиваем алтарные покровы.

— Но нам всем должны давать уроки танцев и музыки, а на них не заскучаешь…

— Так-то оно так, но этих уроков совсем мало и они уже превратились в рутину.

Хотя Анна нарисовала гораздо менее привлекательную картину жизни при дворе, чем я себе вообразила, возможность обучения наукам и искусству показалась мне весьма многообещающей.

— Ну что ж, торжественный въезд в Глостер будет приятным разнообразием, — напомнила я своей новой подруге.

Она в ответ рассмеялась:

— О да! Мы должны будем чинно ехать сразу же вслед за принцессой Марией. Придется посмотреть все представления в ее честь, выслушать все торжественные речи — а они обычно длятся бесконечно. Мы должны будем целый день улыбаться и не сможем спешиться ни на минуту, даже для того чтобы сходить «по-маленькому».

Последнее мне не очень понравилось, однако участвовать в таких церемониях мне было внове, так что я готова была претерпеть небольшие неудобства. Меж тем Эдит облачила меня в чистые, приятно пахнущие одежды, и я, наслаждаясь комфортом, невольно изумилась пресыщенности Анны Рид. Откуда в ней это? Принцесса ведь совсем недавно получила свой собственный двор, и Анна не могла служить ей раньше.

Но тут мне пришло в голову, что в словах моей новой подруги есть кое-что еще, заслуживающее внимания:

— Так ты говоришь, что мы поедем вслед за принцессой? Верхом?

Анна даже заморгала от удивления:

— А как же иначе мы окажемся в городе? По воздуху, что ли, перенесемся?

— Ну, в паланкине или еще как-то… Сэр Лайонел запретил мне взять с собой моих лошадей. — Сердце мое сжалось при воспоминании о Белле. — Могу ли я послать за ними?

— У принцессы великолепные лошади и большая конюшня. Нам предоставят прекрасных скакунов, обученных ходить под дамским седлом.

Значит, мне дадут лошадь! Боже мой, вот самое приятное, что я услышала сегодня! Я продолжала улыбаться, как дурочка, пока Эдит в последний раз оправила мне юбку и попросила разрешения уйти на половину слуг, чтобы успеть к ужину.

При этих словах моей горничной я также вспомнила, как давно у меня во рту не было ни кусочка. Тут в животе предательски заурчало. Я бросила взгляд в сторону буфета с решетчатыми дверцами для проветривания, на который обратила внимание сразу же, как вошла в спальню фрейлин. В таких буфетах обычно хранились вино и сыр.

— А можно что-нибудь поесть? — спросила я у Анны. — У меня маковой росинки сутра не было.

— Ах, дорогая, что же ты не сказала раньше? — засмеялась Анна, доставая большой кусок сыра и кувшин с ячменным напитком. — Нас здесь хорошо кормят, но за столом подносят кушанья только после принцессы и самых важных придворных дам. Вообще все трапезы ее высочества проводятся в самой торжественной и официальной обстановке. И каждая из них — очередной урок для постижения всех премудростей дворцового этикета. Ведь в один прекрасный день наша госпожа выйдет замуж за какого-нибудь иноземного правителя и займет место королевы при его дворе.

— Значит, как и все мы, принцесса не может полностью распоряжаться своей жизнью?

— Точно так. И в отличие от нас она никогда не остается одна. Временами мне ее даже жаль.

Анна вызвала слуг, которые унесли лохань и вытерли разлитую по полу воду. Стоило им уйти, как в спальне появились другие фрейлины. Они были почти ровесницами и все одеты в совершенно одинаковые платья. На первый взгляд они показались мне на одно лицо, но Анна тут же спасла положение, принявшись знакомить меня с каждой из них.

— Вот Сесилия Дейбриджкорт, — начала она, беря за руку стройную зеленоглазую девушку. — Ей девятнадцать, и она самая старшая из нас.

— Я родом из Солихалла, что под Ковентри, — проговорила та голосом таким тихим, что я едва расслышала ее слова.

— Имена остальных твоих новых товарок, данные им при крещении, ты запомнишь без труда, — продолжала Анна с улыбкой, — потому что их всех зовут одинаково.

— Я — Мэри Фицгерберт из Дербишира, — представилась первая из девушек. У нее слева на подбородке была небольшая, но заметная родинка.

— А меня зовут Мария, а не Мэри, — подчеркнула вторая. — Мария Витторио. Мой отец — врач королевы.

Она говорила с чуть заметным акцентом, который выдавал ее испанское происхождение.

У третьей Мэри было огромные печальные карие глаза. Она сказала, что ее зовут Мэри Даннет и она из Лестершира. Позже я узнала, что ее отец, как и мой, умер слишком рано.

В тот вечер у нас не было времени, чтобы обменяться более подробными сведениями друг о друге. Поужинать с принцессой нас не пригласили, но мы должны были прислуживать ее высочеству, пока она вкушала спою вечернюю трапезу. И вместе со всеми остальными фрейлинами я отправилась в покои дочери короля.